Она взрослеет красиво
В отличие от большинства женщин она никогда не скрывала свой возраст. А сейчас и подавно. Как будто хочет проверить, а буду ли я интересна зрителям вот с этими морщинками у глаз, глубокими продольными линиями на лбу… Хотя, конечно, могла сто раз сделать пластические операции за рубежом, куда стала выезжать задолго до поднятия «железного занавеса». Но ведь не зря она говорит: стареть надо красиво.
Я часто думаю: а могла бы Алла Демидова из рода легендарных золотопромышленников стать той Демидовой, которая, подобно блоковской незнакомке, «дыша туманами», прошла по нашему смутному времени, не запятнав себя ничем, если бы не встретилась с Юрием Любимовым? Наверное, нет, потому что именно он дал ей старт, тот подиум, на котором она встретилась со знаменитыми коллегами, а также с Шекспиром, Мольером, Чеховым. Правда, с Чеховым — уже не у Любимова, а у Анатолия Эфроса в «Вишневом саде». Это надо было видеть, как ее грациозная Раневская танцевала с Владимиром Высоцким-Лопахиным среди надгробных плит, и он смотрел на нее влюбленными глазами, понимая, что с такой дамой голубых кровей, с такой женщиной ему уже не встретиться. А потом была еще и Маша в «Трех сестрах» и — опять прямая спина, плотно сжатые губы и непередаваемая мука в глазах во время расставания с Вершининым.
В этой женщине никогда не было ничего бабьего, она всегда напоминала кремень или сколок мрамора, это уж как кому больше нравится. Наверное, поэтому мужики-актеры так и ценили ее, постоянно советуясь с ней, зная, что не продаст и не предаст.
Демидова покинула единственный в своей жизни театр не потому, что разочаровалась в Любимове, просто кто-то заподозрил ее в корыстном использовании своего ведущего положения в труппе, и она ушла, ни разу не предприняв попытки вернуться обратно. Она разуверилась в коллективном творчестве, не смогла больше играть там, где стенка шла на стенку, а бывшие единомышленники превратились во врагов. Много раз наблюдая за ней со стороны, в том числе на репетициях, я поняла, что ее излишняя сухость, даже резкость возникают от внутреннего разлада, от несоответствия того, как ей видится происходящее, и того, что происходит на самом деле. Внутренняя интеллигентность не позволяла «лаяться», поэтому гибкий ум Аллы, отточенный еще на факультете политэкономии в МГУ, изобрел более страшное оружие: Демидова жалила невежд острыми, как бритва, словами и таким образом повергала их в панику, заставляла бояться.
О, как я не завидовала двум ведущим телепередачи «После полуночи», надумавшим пикироваться с Демидовой во время диалога о превратностях актерской судьбы. Она буквально через несколько минут положила их на обе лопатки, сняв гламурный глянец с их демонстративно простодушных лиц, потому что за ее спиной лежали огромные пласты культуры, а самое главное — выстраданной мудрости, когда глаза уже смотрят прямо в душу.
У Демидовой всегда был особый шарм, не случайно она так естественно и легко играла великосветских дам в кино. За рубежом ее никогда не воспринимали как советскую женщину. И не потому, что она одевалась по-особенному, а, обедая в кафе, знала, каким ножом режут мясо, а каким рыбу, и никогда не заказывала чай вместе с пирожным, а чуть позже, через 20 минут. Помню, однажды, когда мы сидели на веранде театра во Флоренции и пили кофе, и она закидала Романа Виктюка провокационными вопросами типа, почему дамам надо утром надевать блузу из хлопка, а вечером из шелка. Хотя все это сейчас не имеет никакого значения, но я представляю, как в ней все протестует, когда она видит повсюду женские голые пупки: на улицах, в метро, в автобусах… Впрочем, Демидова предпочитает ездить на собственной машине, и не потому, что презирает общественный транспорт, просто ее четвероногим питомцам в машине тоже есть место. Наверное, многие думают, что Демидова белоручка и у нее есть своя домработница. Ничего подобного, убирает в огромной квартире она сама, и готовит обеды тоже сама, угощая гостей своими фирменными салатами и щами.
В том, что она не сноб, мне пришлось убедиться, когда мы с театральной делегацией на заре перестройки оказались в Италии, где в то время все русское было в моде. Поднявшись на лифте на самый верх Пизанской башни, мы решили с ней вдвоем спускаться вниз по ступенькам, у которых даже не было ограды. Никогда не забуду, как мы, сняв обувь для устойчивости, и сев на пятые точки, стали буквально сползать по ступенькам, стараясь не смотреть вниз. На земле нас встретили аплодисментами, и Алла была так счастлива, будто она не сползала с Пизанской башни, а восходила на Монблан. И тогда я поняла: ради того, чтобы что-то доказать себе и не струсить, она готова идти вперед, чего бы ей это не стоило. Вот почему ее любимые героини — трагическая Электра, Федра, Медея, вот почему свой театр она носит в себе и не боится выходить на публику одна и читать «немодных» теперь авторов: Бунина, Пастернака, Цветаеву, Ахматову. И реакция у зала бывает всегда одинаковой: браво, Алла!
