Будем жить!
В тот последний свой визит в поликлиннику Геннадий едва поднялся на второй этаж: сердце зашкаливало, распухшие ноги отказывались идти.
— Ну что я тебе скажу, дружище, — вздохнул седовласый доктор, — дела неважнецкие. У тебя четырнадцать тяжелейших диагнозов. Организм держится на честном слове, и в любой момент может случиться непоправимое. Скажи жене, чтобы везла тебя жить в деревню, на свежий воздух и чистые продукты, — там еще как-то протянешь.
Нет у меня жены, — вздохнул Ляхов. — Ушла! После того как меня с подшипникового завода уволили. Сказала, что ей мужик нужен, а не инвалид.
— Мда-а! — протянул доктор. — Значит, езжай один, что тебя держит в городе?
В село Старо-Комсомольск Гена приехал с небольшим рюкзачком. Походил по улицам, поспрашивал, не продается ли какая хата, но внезапно передумал. Сел за руль своего «Запорожца» и поехал по убитой проселочной дороге в сосновый лес. Больше его селяне не видели. А через неделю встревоженный пропажей друга в село приехал сосед чернобыльца Юра Овчаренко. И отыскал Геннадия у Печенежского озера с удочкой. В старенькой палатке играл транзистор, на костре кипела уха.
— Дышится здесь, как в детстве, — рассказывал он за обедом, с удовольствием нажимая на свежий хлеб, привезенный другом. — Отекать перестал, представляешь? Аппетит появился. И что интересно — курить не тянет!
Следующая неделя ушла на строительство. Овчаренко смотался в село, набрал необходимого материала, — и мужчины стали строить землянку. Нарубили сушняка, замешали с глиной, внутри обложили жилище бревнами. Снаружи получилась убогая нора, а внутри — уютная хатенка. Посреди «комнаты» соорудили русскую печь, вокруг по периметру в два ряда поставили нары. Теперь в лесу можно и зимовать. Гости ждать не заставили. Всю зиму к Геннадию наезжали любители зимней рыбалки. Делились крупой, овощами, свежими газетами.
За восемь лет жизни у озера Ляхов только несколько раз возвращался в Харьков — проголосовать. Этот гражданский долг бывший чернобылец исполняет свято. А на вопрос: за кого он опускает бюллетень в урну, до которой добирается за десятки километров, отвечает: «Голосую правильно». Из леса ему видно, что жизнь налаживается — ушли в прошлое задержки с выплатой пенсии (раньше, вспоминает, по полгода государство долги людям копило, только к выборам с ликвидаторами расплачивалось), да и сама сумма выплат выросла: сейчас у него — 630 гривен пенсии и 130 — чернобыльских «пайковых».
Потихоньку оброс хозяйством: погреб выкопал, сарайчик поставил, летнюю и зимнюю кухоньки построил, коптильню для рыбы сделал, бычка завел да два десятка кур. На участке в шесть соток посадил молодые сосенки, яблони и абрикосы, стал выращивать зелень и овощи. Друзья привезли на пробу черемшу — очень полезный для язвенника «дикий чеснок». Посадил на лесном огородике — принялась!
В гости к Робинзону нас привез его друг Овчаренко. На заднем сиденье «Жигулей» блеяла и лягалась козочка Пятница.
— Потерпи, потерпи, голубушка, — уговаривал капризную пассажирку Юрий, — там Генка тебе уже стог сена припас.
У ароматного стога, за которым по-деревенски смачно кукарекал петух, пасся теленок.
— Вот тебе и компания, вылезай, — открыл двери машины водитель.
Сквозь сосны светилось аквамариновое озеро, а возле землянки на маленькой клумбе в тон ему голубели цветы-петушки.
— У него золотые руки, — с гордостью за друга сказал Овчаренко. — Лодку сам смастерил, а машин у него целых три! Свои «Запорожцы» Гена из деталей со свалки собрал, а теперь любители за них тысячи предлагают — раритет!
Пока мы осваиваемся в землянке: пьем самодельный квас, рассматриваем «лесные апартаменты» и дивимся телевизору, работающему от портативной электростанции, на пороге возникает хозяин.
— Привет-привет!- говорит он басисто. — По этому ящику я футбол смотрю и российские новости. У меня ведь корни из Курской губернии. Поставил снаружи четырехметровую антенну и две программы ловлю спокойно.
Вдруг замечаем: над чисто застеленной кроватью женский халатик и дамскую сумочку.
— Наташа вдвое моложе Гены, — шепчет нам Овчаренко, — ей всего 21, и вместе они уже четвертый год. 17-летняя девушка — сирота из многодетной семьи — как раз рыбачила здесь с братом неподалеку, так и познакомилась с Генкой. Они сразу понравились друг другу, вот и поженились. А что? Гена — мужик не бедный — жилье, хозяйство, машины.
— А где она?
— В лесу, лекарственные травы собирает.
По тропинке, усыпанной хвоей, идем к озеру, где стоит лодка Геннадия, а между двух столбов мирно колышутся на ветру пахнущие свежестью простыни, убаюкивая дремлющих в тени четвероногих охранников — кавказца, добермана и трех дворняг.
— А собаки зачем? От кого охранять?- спрашиваем Гену.
— Да разный народ забредает, — говорит он уклончиво. — Браконьеры предлагали совместный бизнес наладить, я их культурно послал. Беглый зэк однажды причалил, думал до утра не доживу… С той поры попросил у друзей мобильный. А недавно мне из городского союза чернобыльцев позвонили — попросили рецептами здоровья поделиться. От выездной лекции я отказался: не люблю город, душно мне там, — пригласил ребят к себе в гости. Наташа теперь для них травы заготавливает — у нее на них особое чутье. Нас из 300 чернобыльцев в живых только 36 осталось. Все глубокие инвалиды, и по прогнозам врачей им недолго тянуть осталось.
— Вам ведь тоже так говорили. Восемь лет назад…- Есть у меня мечта, — вздыхает Геннадий. — Перетащить пацанов сюда. Государству на нас наплевать, врачам тоже, а земля родная вылечит. Так что следующим летом, возможно, здесь целая деревня вырастет, чернобыльская.
— А вот и Наташа, — улыбается он.
Смешная девчонка с косичкой и полотняной сумкой наперевес легко бежит по тропинке.
— Я клевер с шестью лепестками нашла!- кричит она радостно и, не стесняясь нас, со щенячьим визгом виснет у мужа на шее.
— Давайте я вас сфотографирую — вынимаю я фотоаппарат.
