Стюардесса Вика ЗИЛЬБЕРШТЕЙН: Я молилась: «Господи, только бы люк не заклинило!..»
Бортпроводница рейса № 778 Москва - Иркутск успела спасти 20 пассажиров до взрыва самолета.
Вчера в Иркутске разбился и сгорел аэробус А-310 авиакомпании «Сибирь», летевший из Москвы рейсом 778. На борту было 192 пассажира и 8 членов экипажа.
Лайнер выкатился за пределы взлетно-посадочной полосы, врезался в гаражи и загорелся. Потом в баках взорвалось горючее и самолет раскололся на несколько частей.
Трагедия произошла в 7.47 утра по местному времени.
На момент подписания номера было установлено, что 127 человек погибли, 67 доставлены в больницу. Еще двое числились пропавшими без вести.
Весь день в палату городской клинической больницы № 3 в Иркутске к красавице стюардессе один за другим заходили немногие выжившие пассажиры рейса 778. Молча сидели на краешке кровати.
Потом так же молча выходили и уже в коридоре рассказывали нам:
— Вика спасла человек двадцать пассажиров. Она единственная, кто в том аду не потерял голову. Представляете — дым, ничего не видно, дышать нечем, и вдруг появляется светлый проем и голос зовет: «На выход!» Мы думали, что это — ангел! Спасибо ей. Неземное!
Нас Вика встретила шуткой:
— С вас газета! Принесите «Комсомолку», ладно? А то меня домой в Москву отправят — и показать нечего будет. Не поверят дома, что я вся такая смелая. — Вика Зильберштейн даже в больничной палате отделения нейрохирургии, куда ее привезли после авиакатастрофы, пытается шутить.
И вдруг Вику словно подбросило на больничной кровати.
— Люди… А кто остался жив? — Губы девушки задрожали. — Если в самолете до взрыва успели открыть только два люка — один сбоку и один в хвосте, то… Через дальний люк могли спастись человек тридцать! А остальные? Этого не может быть! Дайте мне списки выживших посмотреть, пожалуйста…
Пробежав списки глазами, Вика откинулась на подушку. И начала говорить. Без всяких вопросов. Просто нужно было выговориться…
— Самолет уже шел на посадку. Даже приземлились, коснулись колесами взлетной полосы. Машина накренилась. Потом самолет сразу выправился, я даже испугаться не успела: сильная вибрация — обычное дело при посадке. И вдруг нос ткнулся вперед, в землю. Толчок был таким сильным, что ремни безопасности не выдержали рывка — лопнули, как нитки. А пассажиры попадали вперед. Сразу погас свет…
Несколько секунд в салоне было тихо-тихо. А потом из хвостовой части потянуло дымом. И с громким ревом по трубе салона двинулся огонь. Началась страшная паника. Люди кричали: «Двери открывай, двери!»
Вика с трудом выбралась из-под завала из кресел и чужих сумок. На ощупь пробралась к аварийному выходу — люку над крылом. Нашарила рычаг.
— Я тогда молилась: «Господи, только бы не заклинило!» — вздрагивает, вспоминая пережитый ужас, Виктория. — Нас постоянно учат, что во время таких ЧП главное — сделать в самолете дыру и спасти пассажиров. Повезло. Люк открылся. И все, кто успел спрыгнуть на землю до взрыва, остались живы. Там высота от крыла до земли метра три, наверное. Впереди меня в люк вылезли два парня. Одного, помню, Ваней зовут. Они спрыгнули и меня потом поймали. Поэтому я и без царапин…
До взрыва через люк, который открыла Вика, сумели выпрыгнуть двадцать человек.
Еще один люк, в хвосте самолета, открыл бортпроводник. Но тем людям, кто прыгал из этого люка на бетонку, повезло меньше. Хвост-то намного выше крыла, около
ИЗ ПЕРВЫХ УСТ
Валентина Петровна, мама стюардессы Виктории Зильберштейн: Дочка позвонила в три часа ночи: «У нас горит самолет»
22-летняя Вика живет с мамой и старшей сестрой в Москве всего два года. И столько же работает стюардессой. Они переехали в столицу из Сибири, приехали на заработки.
— Я ее всегда в рейс провожаю, — рассказывает мама Валентина Петровна, дежурная на одной из станций московского метро, — специально для Викули из «Комсомолки» вырезала молитву для тех, кто летает. Ваша газета как-то публиковала. А в этот раз мне не понравилось, как я дочку проводила. Завертелась, не успела толком с ней попрощаться, напомнить, чтобы молитву прочитала. Подумала еще, как нехорошо вышло.
Она позвонила в три ночи мне на мобильный. «Мамочка, у нас горит самолет. Мне так больно, больно». Видимо, ее уже несли на носилках. С этого времени я не перестаю благодарить Бога за то, что дочка выжила.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
205-местный А-310, разбившийся в Иркутске, выпущен в июне 1987 года и куплен авиакомпанией «Пан Американ». Затем продан «Дельте», потом «Аэрофлоту», 2 года назад — «Сибири». Выполнил 10 000 рейсов средней продолжительностью 5,9 часа (это нормальные показатели).
Всего сейчас в мире летают 229 таких самолетов.
Как выжить в подобной катастрофе
Слушайте инструктаж стюардесс перед вылетом. Они показывают ближайшие к вам выходы и учат вытаскивать надувной трап.
Во время регистрации просите, чтобы вас посадили в хвосте самолета. Ежегодно в мире происходит 4 — 5 подобных «выкатываний» за пределы полосы (только авиаторы стараются не рассказывать об этом). Чем дальше вы сидите от носовой части — тем больше шансов выжить.
Не отстегивайте ремни безопасности до полной остановки самолета.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Президент России Владимир ПУТИН:
«Глубоко потрясен трагедией, происшедшей в результате крушения авиалайнера под Иркутском. Это горе переживает вся страна. Тяжело сознавать, что катастрофа сломала судьбы целых семей, унесла жизни тех, кого любили и ждали.
Прошу выразить мои самые глубокие соболезнования родным и близким погибших. Мы сделаем все, чтобы до конца прояснить причины случившегося, и окажем всю необходимую помощь».
Сегодня в России день траура
Президент России Владимир Путин подписал указ, в котором, выражая скорбь по погибшим в авиакатастрофе и соболезнуя их родным и близким, постановил объявить 10 июля днем траура в Российской Федерации.
Сегодня на всей территории страны будут приспущены государственные флаги. Учреждениям культуры и телерадиокомпаниям предложено отменить развлекательные мероприятия и передачи.
РАССКАЗ СПАСЕННЫХ
Если бы трапы были надуты!
Те, кому удалось спастись, недоумевают: как случилось, что надувные трапы самолета, которые должны были при аварии срабатывать автоматически, оказались в нерабочем состоянии?
— Я прыгала с хвоста самолета. Закрыла голову обеими руками и ринулась вниз от огня и взрывов, — говорит иркутянка Вера ЯГОДКИНА, преподаватель Байкальского государственного университета экономики и права. — Слава Богу, осталась жива. Голову разбила сильно, зашили уже. Черепно-мозговая травма серьезная, голова просто раскалывается.
Вера Михайловна с трудом вспоминает: вот самолет сел, вот чад, огонь, взрывы.
— Выхода я в огне даже не видела. Крик стоял кругом, треск от огня, валил едкий дым. Я шагнула к хвосту наугад. Видела — несколько человек туда рванулись, я за ними. Там оказался провал. Я в него и упала.
С бетонки Вера Михайловна видела, как самолет раскололся надвое, как начались взрывы, как живыми факелами выпадали из аэробуса люди.
— Только не пишите, что нам повезло, не гневите Бога, — говорит она.
Маргарита прыгала на полосу из хвостового люка, с высоты
Иркутянка Маргарита СВЕТЛОВА:
Только выпрыгнув на поле, я вспомнила про родителей, оставшихся в самолете…
Маргарита до сих пор не может прийти в себя. Она летела из Москвы вместе со своими родителями.
— Когда начинаю вспоминать, что творилось в салоне самолета, все время плачу. — Девушка вытирает глаза и ненадолго замолкает. — Мы стали приземляться, видимость была плохая, я даже подумала, что нас отправят на другой аэродром в Улан-Удэ или в Братск, но самолет стал садиться на полосу. Некоторые пассажиры отстегнули ремни безопасности, и тут вдруг самолет снова стал разгоняться. Потом самолет затрясло. И тут кто-то стал кричать, что мы все взорвемся. Это было самое страшное — когда все стали кричать, а маленькие детишки плакали. Сама я на несколько секунд сознание потеряла. Когда очнулась, поняла, надо спасаться…
Девушка не помнит, как она выбралась из салона. Действовала как во сне, на инстинктах. Кричала, ругалась матом. Потом в проходе, в дыму наткнулась на какого-то мужчину, который пытался открыть аварийный люк.
— Это был стюард. Он резко вышиб дверь, и народ стал прыгать. Но запасной трап не надулся. Все кубарем летели вниз, — рассказывает иркутянка. — Дорога была мокрой и скользкой. Я прыгнула четвертой.
И только на земле вспомнила про родителей. В самолете некогда было думать. Я не знала, что с ними, поэтому просто села на полосу и разрыдалась. А через пять минут увидела, что отец на руках несет маму. Они тоже спаслись. Но мама была без сознания — отравилась угарным газом.
СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ
Елена ГОРБУНОВА:
— Пассажиры шли по нашей улице босиком, кто что мог, тапочки, одежду давали. Прошли строем по нашей улице.
Татьяна ПОПОВА:
— Я услышала дикий гул и вскоре удар самолета о землю. Посмотрела в окно, думаю, все, самолет упал. Такая дикость, говорить не могу. Выскочила на балкон, смотрю, метров в 200 стоит красавец самолет, все закрыто, тихо, спокойно, никого нет. Я поняла, что беда. Сначала горела кабина, потом постепенно пламя, «пожарки» подъехали, «Скорая». Я дальше не смогла смотреть, со мной было очень плохо.
Иркутский аэропорт, утро 9 июля. Опять большая беда…
ВОПРОС ДНЯ
А вы теперь будете летать самолетами?
Екатерина ЛАХОВА, глава Комитета Госдумы по делам женщин и семьи:
— Ой, такая трагедия. Мне лично всегда очень страшно летать, но приходится. И как только поднимаюсь на борт, стараюсь побыстрее заснуть.
Андрей МАЛАХОВ, телеведущий:
— Если на дорогах погибают десятки тысяч людей, мы же не перестаем ездить на машинах. Так же и с самолетами. Жизнь — вообще большой риск. Я скорблю вместе с родственниками погибших.
Олег МАЛЫШКИН, депутат Госдумы:
— Я только что прилетел на самолете в Ростов. Выводы делать будем, надо плотно заниматься всем авиационным парком.
Бари АЛИБАСОВ, продюсер:
— Эта трагедия не первая и не последняя. Я много раз попадал в разные аварии. И оставался жив. Так что самолеты меня не пугают.
Любомир ТЯН, зампредседателя Комитета Госдумы по аграрным вопросам:
— Конечно, будем. Самолет — это основной транспорт для депутатов.
Михаил МАРКЕЛОВ, депутат Госдумы:
— Сейчас рано делать выводы, но, скорее всего, это трагическая ошибка летчиков. Тем не менее мое отношение к самолетам не изменится. Потому что мне много приходится передвигаться по стране. Так что буду молиться и летать.
Виктор ЧЕРЕПКОВ, депутат Госдумы:
— Выхода нет. Летать надо. Самое печальное, что аварий будет все больше. Потому что самолеты старые, в частных компаниях денег нет, государство отошло от контроля. На поезда можно было бы пересаживаться, но срочность жизни не позволяет.
Николай, читатель сайта WWW.KP.RU:
— Cильно задумаюсь… может быть, лучше потерять несколько часов на поезде, но сохранить жизнь.
