Кто диктовал Роме Лебедеву последние слова
Эта записка — одно из главных доказательств по делу. До сих пор ее лишь цитировали с серьезными искажениями. Дословный текст и внешний вид шокируют и вызывают массу вопросов. Специалисты считают, что записку Роме могли продиктовать.
Тело 14-летнего Ромы Лебедева нашли в сентябре прошлого года под платформой Скачки под Петербургом. Голову подростка отрезало колесами поезда. Все только и говорили о том, как учительница Ромы Вера Новак требовала принести 300 рублей на ремонт класса и так довела мальчика до самоубийства. Но версия о самоубийстве из-за учительницы оставляла слишком много вопросов. Почему Рома лежал на рельсах неподвижно при приближении поезда? Почему у него, бродившего по путям несколько часов, абсолютно чистые кроссовки? Почему, уходя в школу в теплое утро, он оделся в свитер и кожаную куртку? Эти и другие вопросы остались без ответа.
Доводы Веры Новак и других учителей до сих пор разбивались о главный аргумент обвинения: о «предсмертную записку».
«Я лебедев Роман подтверждаю…
» Возможность анализа «предсмертной записки» у «Известий» появилась вместе с ее фотокопией. Почти на весь двойной листочек в клеточку — печатные буквы: «ИЗ-ЗА АРКАШИ» (прозвище классной руководительницы Веры Аркадьевны Новак. — «Известия»). Эти слова написаны синей гелевой ручкой.
Совсем иначе выглядит текст в оставшихся снизу клетках. Он выполнен уже черной шариковой ручкой. Выходит, подросток менял пасту, когда писал «предсмертную записку»? Кстати, ручки в школьном рюкзаке почему-то не нашли. Возможно ли, чтоб восьмиклассник ходил без них в школу? Или черная ручка осталась там, где приписаны последние строки? Или, наоборот, приписано как раз «ИЗ-ЗА АРКАШИ» — синим? Потому что без этого нижний текст наверняка не стал бы «предсмертной запиской».
«Я лебедев Роман подтверждаю что Вера Аркадьевна меня мучеет из-за того что я прошлой весной не здал деньги на ремонт. Подтвердит МАКС». (МАКС — это одноклассник Ромы, который сейчас проходит потерпевшим по уголовному делу. — «Известия»).
Орфографические ошибки, ни одного знака препинания. И при этом «подтверждаю». На «И», «А», «К» в верхней надписи рука писавшего как будто дрожит. В нижней — строчки и вовсе скачут.
Следствие провело почерковедческую и судебно-техническую экспертизы. Первая установила, что нижний текст Рома писал сам, и не смогла определить, был ли он автором верхней фразы. Вторая экспертиза не дала ответа, одновременно ли выполнены обе записи.
Почерковед обводит кружочками искривленные линии, которые свидетельствуют об «измененном состоянии» писавшего: буква «Ш» в слове «АРКАШИ», «й» в слове «прошлой», прыгающее «весной», загадочное и дважды обведенное «подтверждаю».
Но на главный вопрос — из чего следует, что записка предсмертная? — следствие не дало ответа, отказав защите в проведении психолого-лингвистической экспертизы. Между тем если рассматривать только нижние, написанные черными чернилами строки, то они вовсе не выглядят как предсмертные. Просто парня попросили подтвердить чьи-то слова или внести свой вклад в общее дело борьбы с учительницей.
Слово «подтверждаю» не характерно для подростка
По просьбе «Известий» текст записки анализирует психиатр Владимир Точилов, профессор, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой психиатрии и наркологии Cанкт-Петербургской Государственной Медицинской академии имени Мечникова:
— Если бы текст состоял из одной верхней части, записку можно было бы толковать как предсмертную. Но зачем понадобилась расшифровка, если все и так знали о происходящем в классе? Кроме того, нижняя часть записки несет такие «канцелярские» черты, что совершенно не вяжется с верхней. Слово «подтверждаю» не характерно для подростка. К тому же возникают вопросы: кому подтверждаю? зачем подтверждаю? Если бы было «жалуюсь», «утверждаю», — это еще можно было бы понять. Причем «подтверждаю» ребенок пишет не с первого раза: начинает, останавливается, обводит начало и продолжает. Все это наводит на мысль о том, что этот текст кто-то диктовал ребенку.
Кто и зачем диктовал Роме эти слова? На этот вопрос должно ответить следствие. Но прокуратура, увы, пошла по самому простому пути — обвинила учительницу в самоубийстве ребенка. В марте это уголовное дело было передано в суд, но было возвращено в прокуратуру для исправления ошибок в обвинительном заключении. После прочтения записки Ромы Лебедева возникает чувство, что это дело необходимо расследовать заново, с учетом всех мельчайших обстоятельств. И не исключено, что из дела о доведении до самоубийства оно превратится в дело об убийстве.
