Татарское эго
Везунчик по жизни? Как знать…
Повезло с работой: не стал бы актером, судьба могла увести неверной дорогой. Повезло с учителями: с Михалковым и Меньшиковым — на короткой ноге. Повезло с женой: как декабристка, она пошла вслед за мужем до конца, приняла его религию — ислам.
Везет же… Нет, не только дуракам. Везет сильнейшим. Он из таких. В свои 31 Марат Башаров — один из самых востребованных актеров нашего кино. Встал на скользкий путь — и там не оступился. С Маратом и его женой Лизой мы встретились на Рублевке, в одном из элитных ледовых дворцов. За час до “ответственного” хоккейного матча.
— Ваше амплуа, Марат?
— Левый нападающий.
— Левый — не в смысле плохой?
— Не в смысле плохой, но и не в смысле — настоящий хоккеист. Вообще, хоккей — это у меня из детства. Круглые сутки с рюкзаком: утренняя тренировка, потом перерыв на школу, вечерняя тренировка. 10 лет отзанимался в “Спартаке”.
— Метили в команду мастеров?
— Конечно, мечтал играть в основе “Спартака”, желательно в первой пятерке. И за сборную СССР, конечно. Чтобы у меня была хорошая клюшка — такая же, какие мы, пацаны, видели у мастеров… А в общем-то, обычное дворовое детство: сооружение шалашей, игры на стройке. Два раза из школы выгоняли меня за хулиганство. Вспоминаю двор наш, где жил с шести до восемнадцати лет и где живет моя мама. Страшную вещь скажу: процентов сорок моих ровесников уже вернулись с отсидки. Обидно — страшно. И я считаю, мне очень повезло, что я попал в актеры. Как-то жизнь увела от всего этого…
— Так вы счастливчик, Марат?
— Конечно. Ну как: мы сидим сейчас с вами на Рублевке, перед хоккейным матчем. Я даю интервью. С женой. Дома у меня дочка. Мама, слава богу, здорова. Конечно, я счастливый человек.
— А повезло, что жена работает в “Тритэ” у Михалкова?
— А как же! Если бы Лиза не работала на студии “Тритэ”, она не была бы моей супругой. Познакомились-то мы давно, когда Лиза там еще не работала, но встречаться стали спустя много лет, на съемках “Сибирского цирюльника”.
— Не понял, вы жену себе среди девушек “Тритэ” выбирали?
Лиза: — Кстати, там не так уж много девушек.
— Лиза, насколько понимаю, ваш директор?
Марат: — Не знаю, как обозвать эту должность…
— Жена Макарского Вика говорит: “У меня бизнес, который называется Антон Макарский”. Похожая история?
Марат: — Не совсем. Все-таки не Лиза ищет режиссеров, а режиссеры ищут меня, и уж потом я свожу их с Лизой.
Лиза: — То есть правильно назвать это “менеджер”…
Марат: — Скажу честно: когда Хотиненко запускался с картиной “72 метра” (а фильм этот снимался при студии “Тритэ”) и они думали, кого взять, Лиза бросила такую фразку: “А не хотите попробовать Башарова?” И тут они схватились за голову: “Ой, конечно — как мы про него забыли?”
— А, значит, все-таки лоббируете интересы мужа?
Лиза: — Это был один-единственный раз, честное слово.
“ХОЧЕШЬ ДРУЖИТЬ С МИХАЛКОВЫМ — БУДЬ С НИМ ВЕЗДЕ И ВСЕГДА”
— Первая роль в кино — и сразу Михалков. Это как из хоккейной дворовой команды попасть сразу к Тихонову?
Марат: — В принципе, да. Даже сказал бы: из дворовой хоккейной команды — в… женскую волейбольную.
— Это же риск большой: можно было перегореть и всю жизнь полировать скамейку запасных. Такой ведь дядька страшный, усатый.
— Дядька не страшный, дядька потрясающий.
— Чем ему приглянулись?
— Да бог знает. У Михалкова же как: Никита Сергеевич очень любит своих. В каком смысле. После института я попал к нему на “Утомленных солнцем”. Абсолютно случайно: пришел ассистент от Михалкова, нужны были молодые ребята на эпизодические роли. Меня взяли. А потом Никита Сергеевич делал цикл передач на ТВ — “Живопись” назывался, где он брал известные картины и озвучивал их. Ему опять понадобились два молодых парня, которые могли озвучить рыбаков, сидящих на речке. Пришли мы с другом, озвучили. А еще предложили Михалкову: давайте в конце мы песню споем. Она на два голоса, красивая такая, в институте ее часто пели — “Речка” называется. Никита Сергеевич сам очень любит петь: послушал, ему понравилось. И потом последовало предложение на “Цирюльника”. Так что не знаю: может, голосом я ему понравился. Я просто думал — чем. Наверное, все-таки голосом — как татарин пел русскую народную песню.
— С Михалковым можно дружить или актеров он держит на расстоянии?
— Можно, абсолютно точно. После съемок постоянно ездили куда-то ужинать, с утра играли в большой теннис, потом в футбол, качались вместе — он очень любит железо, я тоже. Если он дружит, то занимает все твое время. То есть, если хочешь дружить с Михалковым, ты должен быть с ним везде и всегда.
— Но он ведь вам в отцы годится.
— А ничего подобного. Я очень бы хотел в его возрасте быть таким же молодым… Еще бы курить бросить. Он все время мне говорил: “Марат, выпивать можно, курить не надо”.
— В общем, на Николину Гору заехать на чаек можете запросто?
— Без звонка, конечно, не поеду. Потому что незваный гость на Николиной Горе понятно хуже кого, да?
— С Михалковым все понятно, он человек публичный, более-менее открытый. Но есть и другой человек в вашей компании…
— Олег Евгеньевич Меньшиков?
— Он самый. А с ним, говорят, работать, а уж тем более дружить крайне затруднительно.
— Я бы так не сказал. Лиза, расскажи ты.
Лиза: — На самом деле Олег загадочный. Меня с ним познакомил Марат. И спустя какое-то время муж сделал мне замечание: “Что ты так напряженно себя с ним ведешь? Он и сам, наверное, от этого напрягается, ты расслабься”. И когда Марат это заметил, произошел какой-то перелом — стало так легко…
Марат: — Да, Олег закрывается ото всех. Но если ты перед ним раскрыт и он не чувствует в тебе какого-то подвоха, то тут и он раскрывается по полной. И это такой огонь! Расскажу историю. Олег всю жизнь мечтал о хорошем велосипеде. Купил очень дорогой, тысяч пять долларов потратил. А в то время у него уже была машина с личным шофером. Спрашиваю: “Зачем тебе велосипед-то?” Говорит: “Ну как: буду кататься, а сзади поедет мой водитель на машине”. Купил, короче. Один раз всего прокатился, в итоге велосипед этот сгнил во дворе, на стоянке. Затем Олег купил себе другой, заплатил примерно в два раза больше — велосипед “Мерседес” с автоматической коробкой передач. Спрашиваю: “Олег, а ты не помнишь тот свой велосипед?” “Нет, этот, — говорит, — совсем другое дело…”
— Сейчас тоже в какой-нибудь подворотне гниет?
— Не знаю уж, чего с ним случилось. Ладно — дальше Олег говорит: “Хочу купить мотоцикл”. Мы долго ездили, искали ему мотоцикл, наконец нашли. Олег сразу решил перекрасить его в цвет своей машины: была черная “Ямаха” — стала вишневая. Прав у него не было, мотоцикл водить он не умел. Раза два Олег сходил на занятия с инструктором. И долго потом мотоцикл Меньшикова стоял в витрине магазина, где мы его купили, с табличкой “Продано”. Периодически, когда мы выпивали, рождалась идея: “Пошли мотоцикл посмотрим”. — “Пошли”. Приезжали, Олег гордо говорил: “Это мой мотоцикл”. И так продолжалось года три… Так что Олег такой, в хорошем смысле, раздолбай. Это не значит — транжира…
— Большой ребенок?
— Да. Потому что у Олега, я знаю, детство было не из простых. В институте много чего про него рассказывали. Когда Олег получал гонорар, он весь у него уходил на сокурсников. Девушкам он покупал ящики шампанского, безденежным студентам — какие-то самые необходимые вещи. Оставшуюся часть гонорара раздавал в долг. А сам опять оставался ни с чем.
“ЕСЛИ Б Я БЫЛ СУЛТАН…”
— Но давайте лучше о вас. Ребят, вы сколько лет уже вместе?
Лиза: — Восемь.
— И до сих пор официально не женаты?
Марат: — У нас было мусульманское венчание, никях называется.
Лиза: — Перед этим я приняла мусульманство. И дочку мы покрестили… То есть не покрестили, а как это?..
— Пополумесячели, что ли?
Марат: — Да, обрезали. (Смеется.)
— Как же Лиза решилась?
— Любит, наверное. Любит братьев-мусульман.
Лиза: — Да, это серьезный шаг. Но я все-таки считаю, что мужчина — глава семьи. И если у супругов религии разные, то, по-моему, правильно, что жена принимает религию мужа.
— А что за обряд такой, расскажите?
Марат: — Был мулла, заставлял Лизу повторять молитвы, ей нарекли имя Лейла. И во время венчания Лиза должна была произнести определенные слова, прочитать молитву. А жених, то есть я, должен был перед всеми пообещать невесте, что в ближайшее время сделает ей дорогой подарок.
— Лиза, выполнил?
— Да-а-а.
Марат: — Мне мулла сказал: “Ты можешь сам назвать сроки. Но чем короче срок и дороже подарок, тем лучше”. То есть можно сказать: через два дня я подарю тебе буханку хлеба — понятие о роскоши у всех разные. Но что пообещал, обязательно должен выполнить. Я сказал, что подарю Лизе кольцо. В течение трех лет… Кстати, знаете, почему мусульмане дарят женам драгоценности? Потому что если муж выгоняет ее из дома, вот сказал: все, ты не моя жена — уходи, она может уйти только в том, что на ней. И почему мусульманские жены все свои украшения носят с собой? Потому что в любой момент их могут…
Лиза: — Какая-то грустная традиция. Получается, если просишь мужа купить украшение, заранее думаешь, что тебя могут выгнать.
— Лиза, похоже, совсем не думает о завтрашнем дне. Ни цепочек на ней, ни браслетов, ни колец…
Марат: — Это она сегодня на интервью не надела. Вообще-то правило это действует, когда у мужчины много жен. Если у тебя их восемь, от одной ведь можно отказаться…
— Марат, а вас родители наверняка настраивали на национальный брак, говорили: найдем тебе татарочку из Казани, дочку дяди Мамеда?..
— Нет, у дяди Мамеда не было дочек, одни сыновья. Но говорили, конечно, что должен жениться на татарке, готовили к этому. А потом появилась Лиза, и…
— И слезы матери было не унять?
— Да нет, плакала как раз Лизина мама, когда та решила принять мусульманство. Но у меня прекрасная теща. А Лизин папа — он вообще очень верующий человек, православный. И я им очень благодарен, что они абсолютно не воспротивились нашему браку. А с другой стороны: чего противиться — такой гарный хлопец!
Лиза: — Тем более что бог един.
Марат: — Как говорит мама, мне, как мусульманину, на том свете зачтется, что я привел в нашу религию еще одного человека. Но это не значит, конечно, что когда женился, я думал о том свете.
Лиза: — А если рассматривать с генетической точки зрения, это вообще очень хорошо. Во-первых, полезно разбавлять кровь. А во-вторых, рождаются красивые здоровые дети. Тьфу-тьфу-тьфу. (Стучит по столу.)
— Как вашу дочку зовут?
— Амели.
— Разве это татарское имя?
— Это имя французское. На самом деле это даже древнеперсидское имя, во Франции живут много алжирцев, это имя пришло в Алжир из Персии, а оттуда уже во Францию. С древнеперсидского переводится как “умиление, восторг”. Конечно, с появлением ребенка меньше времени свободного стало, постоянно думаешь, что надо быстрее домой…
Лиза: — А я бы не сказала, что ребенок приносит много неудобств, совершенно не так оказалось…
Марат: — Лиз, хорошо тебе сейчас говорить, сидя здесь. А ребенок-то с бабушкой. Я сегодня, кстати, гулял с ним. Вспомни, когда последний раз ты гуляла с дочкой?
— Вы только не ссорьтесь, пожалуйста.
Марат: — Нет, Лиза, ты вспомни!
Лиза: — Ну а что делать, ну давай не будем работать вообще.
Марат: — И она еще говорит! Ты приходишь домой, ребенок уже спит!..
“БУДЕМ С ЛИЗОЙ ДЕЛАТЬ ТРЕТЬЕГО”
— И все-таки Марат не очень похож на классического отца мусульманского семейства. Правда, Лиз? Или дома он тиран: коварен, капризен, злопамятен?
Марат: — Как, разве не похож? (Сдвинув брови, оборачивается к жене.)
Лиза: — Похож-похож. Ой, боюсь-боюсь… Кстати, как-то раз на работу не пустил. Вспомнил вдруг, что мусульманские жены не работают.
Марат: — Да, настоящая мусульманская жена должна сидеть дома и ждать мужа. Сказал: “Все, на работу не пойдешь”. Но она… все равно сбежала.
Лиза: — Нет, я говорю: “Ну давай хоть сегодня схожу, предупрежу всех, что больше не работаю. А то меня люди ждут…”
Марат: — Вот — люди, мне стало жалко людей.
Лиза: — Кстати, вы похожи на мусульманина.
— Нет, я еврей.
Марат: — В Иерусалиме мне сказали, что ортодоксальные евреи имеют право по пятницам ходить к проституткам. Это правда?
— Вот уж не знаю.
Лиза: — Правда, для вас это открытие?
— Лиза, скажите лучше, как вам мусульманкой живется? Что изменилось?
Марат: — На самом деле Лиза еще до того, как приняла мусульманство, перестала есть свинину.
— А хочется, небось, свининки-то жареной?
Лиза: — Нет, абсолютно. Тем более что свинина — самое вредное мясо. Я еще пост соблюдаю…
Марат: — А пост у нас серьезный. 40 дней нельзя есть и пить, пока на небе солнце. Причем мусульманский пост периодически сдвигается во времени. Если зимой не так сложно его соблюдать, потому что солнце садится рано, то летом…
— А еще когда мужчины кушают, женщине за столом не место, правда?
Марат: — У нас не настолько религиозная семья, чтобы доходить до таких крайностей. В ортодоксальных мусульманских семьях, когда кушают жены, мужчина тоже, наверное, не имеет права войти. Но у меня одна жена…
— А если был бы султан?
Лиза: — Был бы холостой!
— Ревнуете мужа к поклонницам?
Лиза: — Да нет, раньше, быть может, какая-то ревность и была. А сейчас — приятно даже.
— Приятно, когда толпа девчонок набрасывается на мужа и целует его в разные места?!
Марат: — Да где они, девчонки-то? Битый час уже сидим…
Лиза: — Нет, я прекрасно понимаю, что у меня муж актер и у него должны быть поклонницы. Это я говорю как менеджер. Но не могу сказать, что отношусь к тем женщинам, которые закрывают на все глаза. Я же Львица, ревнивый человек.
— А Марат — мужчина восточный, глаза у таких блондинок сканируют где угодно.
Марат: — А на блондинок надо смотреть так, чтобы жена не заметила. Знаю же, что ревнивая. И пасть может порвать и тебе, и блондинке бедной, ни в чем не виноватой… Да нет, на самом деле я поводов для ревности не даю.
— Чего ж не женитесь тогда?
Марат: — Очень смешно получилось: у нас друзья дома были, говорят: мы хотим на свадьбу надеть свои самые красивые наряды. Уже думали их поздравить (это были мужчина и женщина): ой, вы собрались пожениться?! “Да нет, — отвечают, — мы к вам на свадьбу собрались”. “Ну хорошо, — говорим, — если у вас на нашу свадьбу есть наряды, мы поженимся”. И назначили свадьбу на эту осень. Назначить-то назначили, но все-таки это хорошо экспромтом…
Лиза: — Конечно, не в джинсах и футболках.
Марат: — Нет, свадьба уж должна быть свадьбой. С фатой, с “Кадиллаком”… Хотя я помню “Чайки”. У меня много двоюродных сестер, я самый младший в семье, и когда сестры выходили замуж, мне очень нравилось на “Чайке” прокатиться. Так что есть такое желание… Медовый месяц потом. А после медового месяца, может, еще ребеночка заделаем.
— Наследника нужно.
— Хорошо бы. Но если родится девочка… Значит, будем делать третьего.
Дмитрий МЕЛЬМАН
