Высоцкий ее обожал…
Седые букли и девичья улыбка, голос срывается от волнения: — Бабушка Высоцкого, Ирина Алексеевна, жила через стенку от нас. Она обожала Володю, да разве только она? Для меня с сестрами не было красивей мужчины. Он был старше и не принимал меня всерьез, только подшучивал: «Кудрявая, значит, умная! Есть женихи?» Я ставила кассету с его песнями и слушала, слушала, пытаясь разгадать, что за боль таится в этом хриплом голосе, в этих колючих словах…
Заслуженный деятель искусств Украины хормейстер Государственного академического народного хора имени Григория Веревки Ирина Андреевна Мельниченко никогда не кичилась близким знакомством с Высоцким. У нее была собственная жизнь, наполненная музыкой. О том, как замирало детское сердце, когда в их квартиру входил знаменитый поэт и бард, бабушка которого обязана жизнью ее родителям, Ирина Мельниченко рассказала только недавно — на выставке «Владимир Высоцкий: Место встречи», которая открылась в киевском музее Одной улицы.
— Что связывало вашу семью с Высоцкими?
— В 1941 году наш дом на углу улиц Франко и Фундуклеевской разбомбили, дали нам тогда комнату на улице Франко, 20. Второй этаж, большая коммуналка, ни у кого друг от друга никаких секретов. Через стенку жила Ирина Алексеевна Высоцкая, яркая, красивая, аристократичная женщина. Она не успела эвакуироваться из Киева, но в первые дни войны ее друг Георгий Лукич Семененко купил на базаре свидетельство о рождении некой Дарьи, украинки, по которому они обвенчались. Ирина Алексеевна взяла фамилию нового мужа. Ведь значиться в документах еврейкой было крайне опасно, уже через десять дней после оккупации Киева гитлеровцы начали расстрелы в Бабьем Яре.
Однажды в нашу квартиру ворвались фашисты, согнали жильцов на кухню, потребовали документы. Один их гитлеровцев ткнул пальцем в Ирину Алексеевну и спросил моего отца, прикованного к инвалидной коляске: «Юде?» — «Нет, украинка», — ответил он. Тогда немец достал пистолет, навел его на маму и переспросил: «Юде?» Отец не смалодушничал: «Наша соседка — украинка». Фашист воткнул дуло в лоб моей старшей сестренке, которой было 5 лет, и спросил уже у мамы: «Юде?!» — «Украинка!» — клятвенно заверила мама.
Эту историю мне рассказала сама Ирина Алексеевна, когда я стала подростком. Она до конца жизни была благодарна моим родителям. А недавно меня разыскала Ирэн, двоюродная сестра Володи, и пригласила на выставку, где презентовала Киеву свою книгу «Мой брат Высоцкий. У истоков». И там прилюдно обняла, представив: «Это близкий нашей семье человек. Ее родители Андрей Прохорович и Евдокия Федоровна спасли нашу с Володей бабушку. Она прожила долгую жизнь и умерла в Киеве в 1970 году».
— Внуки любили бабушку?
— Они ее обожали! Веселая, остроумная, с изысканными манерами, она всегда была душой компании. Известный в Киеве косметолог, она сама готовила различные кремы и была нарасхват у клиенток. Ирина Алексеевна первая в доме имела телефон, телевизор с линзой и патефон с пластинками. Так что Баха, Шопена и Бетховена мне открыла она. Я родилась с большим родимым пятном на щеке. Мама называла его меткой войны, ведь рожать пришлось под звуки канонады в 45-м. Ирина Алексеевна пообещала собственноручно вывести пятно и два года делала мне какие-то волшебные маски. Пятно бледнело, пока не исчезло совсем. Она же, дорогая наша соседка, обнаружила у меня музыкальный слух и настояла в шесть лет отдать в музыкальную школу. Помню, как под мой аккомпонемент Володина бабушка распевала его песни.
Володя занимал в ее сердце особое место. Она с умилением вспоминала, что в детстве он был похож на девочку: голубые глаза, длинные льняные локоны. В шутку ему даже бантик завязывали, Но рос он сорванцом. На Урале, в эвакуации, Володя ходил в круглосуточный садик и однажды выдал родителям: «Счастье — это когда в каше нет комков!»
Когда к Ирине Алексеевне приезжали сыновья с семьями, в нашей коммуналке был настоящий праздник. Братья Высоцкие обожали раков, которых готовила моя мама, постный борщ с фасолью и мелкими карасиками и пироги со смородиновым вареньем или яблоками. А еще просили вареников. Поначалу они пытались сунуть маме деньги за продукты, но она обижалась. Тогда Володин отец стал привозить из Москвы подарки — платья для меня и сестер, коробки конфет, коньяк. Ирина Алексеевна любила коньячок, особенно за преферансом.
Когда Володя Высоцкий вырос, он продолжал навещать свою бабушку, но ночевать никогда не оставался, у него была в Киеве любимая девушка, актриса Театра имени Леси Украинки. «Представляешь, он живет у Изы в театре, — жаловалась его бабушка моей маме, — у бедняжки нет своей квартиры!» Вскоре они расписались, и Володя забрал Изу в Москву.
Моя мама считала, что они очень похожи — бабушка и Володя. Оба независимы, великодушны, яркие натуры. Оба жили смело и размашисто, никому не подчиняясь. Кстати, вы в курсе, что у Володиной бабушки было несколько имен?
Ирина Андреевна Мельниченко с загадочным видом бережно вынимает из стенки папочку. В ней увязано белыми тесемками все, что связано с памятью о Высоцком: газетные вырезки, пожелтевшие фотографии, ветхая открытка военного времени, книжка Ирэн.
— Вот, полюбуйтесь, — открывает она страницу с фотографией красавицы. — Дочь житомирского помещика Евсея Бронштейна, студентка киевской фельдшерско-акушерской школы. Она разбила сердце Вольфа Высоцкого, который в 1911 году приехал в Киев из Бреста учиться. Вольф окончил сразу три института — коммерческий, юридический и институт народного хозяйства (КИНХ). Женился на Доре и открыл мастерскую по производству театрального грима. Неудивительно, что акушерка переквалифицировалась в косметолога! А брат Вольфа Леон тоже был уникальной личностью — он изобрел фруктовые ароматы, специальные растворы для покрытия кожи, красители и мыло без жиров. Ирина Алексеевна рассказывала маме, как в первые годы советской власти они с мужем сменили имена: Вольф Шалиомович стал Владимиром Семеновичем, а она, Дора, — Ириной. К тому времени у них уже было два сына — Семен и Алексей. А недавно я прочла исследование киевоведов, которые утверждают, что бабушка Высоцкого несколько раз меняла имена. Например, во время революции она называла себя Ирадиадой! Мне кажется, в ней умерла великая актриса. Не случайно только бабушка поддержала Володю, когда он бросил инженерно-строительный институт и пошел в театр. И защищала его, ругаясь по телефону с его родителями.
— Высоцкий любил ее за созвучие душ?
— Безусловно! А еще мне кажется, всю жизнь искал себе похожую женщину — такую же яркую, страстную, независимую. И находил. Все его три жены — умницы, красавицы, актрисы.
Марина КОРЕЦ, «Труд»
