Степашин: для задержания Березовского все было готово
ДИАЛОГ ПЕРВЫЙ
«Мяч стырили, сволочи…»
— …Ну прямо предвыборная артподготовка сейчас, Сергей Вадимович. Взять скандал вокруг Пенсионного фонда…
— Не хотелось бы, чтобы это было так. Но, знаешь, мне это напоминает кампанейщину.
— По вашей же наводке туда нагрянули с обыском!
— Наводок мы не даем, правоохранительные органы активно изучают наши материалы. Даже если мы их не направляем в МВД. С Пенсионным фондом надо разбираться, что там — в тендерах, конкурсах. И не только. Увы, пока мы работаем с советской системой распределения пенсий. Вот самая большая проблема. Говорить, что это воры и преступники, может только Верховный суд. Не надо конъюнктурить, принюхиваться — как бы укусить. Глядишь, промазали, не того куснули.
— А конъюнктура-то в чем — чтобы президенту угодить?
— Наверное. А кому еще? Он сказал, что с коррупцией нужно бороться. Ну и начали. Но он же имел в виду сис-те-му!
— Но и по вашим материалам в 2006-м под Уголовный кодекс «подвели» 45 человек.
— Мы ставим диагноз. И если вместо того чтобы лечить, люди воруют, их наказывают. К нам давно уже не относятся как к бухгалтерии.
— Как к силовому ведомству? В этом году Счетная палата вернула в госказну более 2 миллиардов рублей. Так, кажется?
— Да. И пусть наша палата будет интеллектуально силовой.
— Наконец-то вы чистосердечно признались! Но у меня к вам, как к герою интервью, есть претензии…
— Героям замечания не высказывают.
— Но критикуют. Почему государство уподобилось олигархам, которые вывозят за границу миллиарды? Они там не работают! Я про Стабилизационный фонд, что прячут за кордоном. А вы молчите.
— Кто сказал?
— Я вам говорю.
— Это неправда. Да, Стабфонд долгое время «лежал» в Центробанке. И вот после резкой критики Счетной палаты Алексей Кудрин доложил на Совете Федерации, что наконец фонд начал приносить прибыль: 17 процентов годовых из двух триллионов.
— Ага, значит, я правильно подозреваю, что Счетная палата подменяет правительство.
— У нас нет для этого ни рычагов, ни финансов. Да и не надо. У них там своя голова на плечах — учатся работать по-хозяйски. Недавно вот у нас была полемика с Германом Грефом. Между прочим, он человек некоррупционный. Объясняет: инвестиционные программы не могут пока работать — 82 миллиарда выделили на Инвестфонд, а освоили всего полпроцента. Мы их за это критикуем. А Греф: «Пускай не успели эти деньги освоить. Но мы сделаем жесткий тендер, спрогнозируем последствия каждой программы». Ситуацию-то тормознули, потому что стали понимать: Нью-Васюки больше никто не позволит строить.
— А на госзакупках за год потеряли 300 миллиардов…
— Да, госзакупки на такую сумму проводились без конкурсов. Мы это расценили как нецелевое использование бюджетных средств. Да, вот так, жестко.
— Президент вам дает поручения?
— Ни разу не давал.
— А секретные — по борьбе с коррупцией?
— Единственное, он попросил посмотреть итоги приватизации России за 10 лет.
— Вот! А надо их пересматривать?
— Нет. Мы проверили: что получилось, что нужно, чтобы не повторилось то, что было. И собственники другие стали, нормальные в основе своей. Сегодня приватизация в России проводится прозрачно.
— А если добро не нажито непосильным трудом?
— Философское рассуждение. Если бы приватизация была противозаконной, мы бы вернули собственность государству. Как это было с Арктическим ледокольным флотом.
— Абрамовича почему больше не трогаете?
— За что его трогать?
— Потому что он на власть не наезжает?
— Он налоги платит, «Сибнефть» вернул.
— Не вернул, а продал государству по спекулятивной цене — за семь миллиардов долларов. А покупал за 300 миллионов.
— Он продал «Сибнефть» по той цене, сколько компания на самом деле стоила. А капитализация еще больше. Другое дело, в свое время государство «Сибнефть» продало по резко заниженным ценам. И это вопрос к государству, а не к Абрамовичу. Что мы и отметили в «Итогах приватизации».
— Год назад вы про Абрамовича по-другому говорили…
— И сейчас могу сказать, что нескромно сорить огромными деньгами. Он перестал это делать. По крайней мере публично. Не сорит.
— Могут начаться еще какие-то аресты, облавы в связи с парламентскими выборами?
— Да, потому что, наверное, для этого есть основания.
— Но у меня все равно ощущение, что власть опустила руки в борьбе со взятками.
— Последние жесткие решения говорят об обратном. И это не только касается Мин-здрава. Не зря президент собирал в Кремле совещание по борьбе с коррупцией. Первый раз за всю историю страны Генпрокурор выступил в правительстве. Нужно серьезно кое-кого пугануть.
— Ого! Даже так?
— В хорошем смысле. Любая политическая кампания в любой стране всегда провоцирует обострение жестких действий власти. А нас волнует борьба с коррупцией.
— И еще мне не нравится, что вы предупреждаете тех, кого собираетесь проверять. Они же заметут следы!
— Если стырил, так стырил, и если пытаешься что-то скрыть — не получится.
— Ага, у вас тоже любимое словечко, как у Путина, «стырил»… Откуда?
— Не знаю, как у Владимира Владимировича, а я это слово впервые услышал в пятом классе, когда у нас во дворе украли футбольный мяч и кто-то из ребят тогда сказал: «Вот, сволочи, мяч стырили».
СЕРЕДИНА ДИСТАНЦИИ
…Я скользил по обрыву на подошвах метрах в пяти от экс-премьера, почти в горизонтальном положении. И вскоре начал тормозить «пятой точкой». Степашин, слава богу, этого не видел.
— Сергей Вадимович, бегите по горизонтали!- крикнул вдогонку ему его охранник Игорь Кузнецов, который, кажется, встревожился не на шутку. Но экс-премьер уже несся по обрыву строго по вертикали…
ДИАЛОГ ВТОРОЙ
«Ребята, защищайтесь!»
— Ваша версия — кто отравил Литвиненко? На Западе утверждают, что полоний — из России…
— Глупость полнейшая.
— А откуда же?
— Не знаю. Может, что-то сами там придумали. Пусть МИ5, МИ6 (британские спецслужбы. — А. Г.), наши службы и Скотленд-Ярд вместе расследуют.
— На Западе пишут — Литвиненко знал какие-то секреты, из-за чего его могли убрать.
— Ничего он не знал. И прославился-то только тем, что Березовский его купил, и он его защищал по убийству Влада Листьева. Я тогда был директором Федеральной службы контрразведки (так в то время называлась ФСБ). 2 марта 1995 года мне позвонил Ельцин: «Листьева убили, вот чем будете заниматься». У нас практически все было подготовлено для задержания Березовского.
— А его по подозрению в убийстве Листьева хотели арестовать?
— Да. Для этого были основания. Было очевидно, что убийство Листьева связано с рекламой — это огромные деньги. Поступали сигналы — у нас на телевидении всегда были люди… Начали очерчивать круг конкурентов, вышли и на Березовского.
— Почему же не арестовали?
— Произошла утечка информации.
— Через Литвиненко?
— Конечно. Фактор внезапности был потерян, и смысла уже не было никакого.
— Кто-то и из президентской команды подсуетился?
— Думаю, да. Березовский был влиятельным олигархом, входил в так называемый «президентский клуб»… А если возвращаться к истории с отравлением Литвиненко, это политическая провокация.
— Ну а цель-то?
— Опорочить Россию и президента. Наступает 2007 год. Нам что обещал Березовский? «Мы вам еще покажем!» Вот он обещания и выполняет. Я не хочу грешить на Березовского — не имею на это права, но убийцу Литвиненко я искал бы там. Хотелось бы, чтобы англичане поняли, кого они у себя пригрели. Иначе полоний скоро заберется в их мозги.
— А может, Великобритания использует Березовского как рычаг давления на Россию?
— Какой смысл? Проехали уже, они просто отстали немножко. Жалко, конечно.
— Если бы Березовского выдали России, наша международная политика была бы более эффективной?
— Мы демонизируем Березовского. Да, он перешел Рубикон. Но Березовский — следствие, а не причина. Это — распутинщина. Не было бы Березовского, выискался бы кто-то другой.
— Как в этой ситуации должна вести себя Россия?
— Пожестче. Чего мы стесняемся? Почему они не стесняются? Ребята, защищайтесь же вы!
— Вы имеете в виду наши спецслужбы? Или президента?
— Правительство и МИД могли бы выдать пару жестких заявлений. Мы недооцениваем наши информационные возможности. Или считаем, все пройдет само? Нас любили, когда мы были слабыми. Теперь мы с Западом партнеры. Равные и сильные. И давайте нас уважать.
ФИНИШ
…Мы отдышались, и я спросил у экс-премьера:
— И с какой же скоростью вы сейчас бежали?
— Думаю,
— Может, вам на футбольное поле выйти? — спросил я у Степашина, вспомнив о том, что он — председатель попечительского совета «Динамо», которое не тянет.
— А я выхожу — на тренировках. Могу сыграть правым нападающим — метров 20 — 30 как следует стартануть…
ДИАЛОГ ТРЕТИЙ
«Путин станет Дэн Сяопином»
— А как у вас отношения с Путиным?
— В смысле…
— Но Ельцин же в 1999-м сперва вас хотел в преемники, а потом раз — и. о. президента стал Путин. Вы обиду проглотили?
— Какая обида в политике? Это вообще бессмысленно.
— А вот ту ситуацию вы с Путиным обсуждали?
— Да, он приехал к нам на дачу. Мы посидели по-нормальному.
— Выпили.
— Немного. Поговорили откровенно. Мы с Путиным познакомились в 1991-м, когда я приехал работать в управление КГБ по Ленинграду. Путина, кстати, там все бизнесмены звали Штази. Он их отстроил за 5 секунд. Не строя буквально.
— А почему Штази?
— Штази (секретная служба МГБ ГДР) уважали во всем мире.
— А он не обижается?
— Нормальный же человек.
— И вы его так называли?
— Нет, Владимиром.
— Однажды я у Путина спросил: как вы относитесь к Степашину? Там был довольно узкий круг. Я не рассказывал?
— Не-е-ет…
— Он помолчал и говорит: «Сергей — очень порядочный человек. Этого достаточно?» Я говорю: достаточно…
— Для меня он в целом предсказуем. Хотя… Пусть не обижается, но я не думал, что он сможет раскрыться как публичный политик.
— Вы согласны с тем, что Путин собирается уйти? Честно он себя ведет в этом случае?
— Честно.
— И вправе ли он так поступать?
— Вправе — не вправе… Тут есть дилемма. С точки зрения политической надо оставаться. Не только потому, что в работе все сложилось. Любой новый начальник приводит с собой новую команду. Это как минимум потеря темпов.
— Как же быть Путину?
— Он не уйдет…
— А Конституция?
— Думаю, он найдет такую форму, при которой, уходя, останется.
— Это как?
— Условно — форма Дэн Сяопина. Я не беру прямое сравнение — китайский лидер сохранил должность начальника военного отдела…
— Вы на эту тему говорили с Путиным?
— Пусть это останется за скобками.
— Вы чего-то знаете!
— Нет.
— И какие же варианты?
— Да много. Лидер партии, глава парламента, правительства, нового Госсовета…
— А что нас ждет в 2007-м?
— Год будет любопытным в смысле политкухни. Оживление и на левом фланге, и на правом. Оно не злобное. Значит, реванша не будет.
