Чтобы спасти от рака сына, мать родила второго
Коля и Саша
В метро семилетний Коля Корнеев задает тысячи вечных детских «Почему?»: «Почему вагоны синие? Почему поезд едет под землей?» Мама крепко держит конопатого егозу: любопытству и энергии паренька из сибирской деревеньки нет предела. Сейчас Коля подобен зайцу из рекламы батареек, запаса бодрости которого хватит на десятерых, а еще год назад мальчик лежал бесцветным тельцем в палате НИИ клинической онкологии ГУ РОНЦ имени Н. Н. Блохина РАМН. За полгода малыш перенес семь курсов химиотерапии. Врачи давали крайне неблагоприятные прогнозы.
Колю спас младший братишка Саша. Спас своим рождением.
Врачебная ошибка
Началось, как часто бывает, с медицинской ошибки. В четыре года Коля пожаловался на боли в боку. Думали, аппендицит. Но анализы предположений не подтвердили. Вместо того чтобы искать причины, мальчику ставили обезболивающее и отпускали домой.
Скоро мама заметила, что в боку сына опухоль. Ребенка отправили в местный онкоцентр. Там поставили страшный диагноз: нефробластома (злокачественная опухоль, происходящая из развивающихся тканей почек. — Авт.).
Назначили курс химиотерапии и даже прооперировали.
Но Кольке становилось только хуже. Мальчик был в два раза меньше сверстников, лысенький, с прозрачной кожей и бесцветными губами.
На лечение уходили все сбережения семьи фермеров Корнеевых. Безрезультатно!
Не выдержав, папа мальчика пришел к главврачу.
— Отдайте сына, пусть умрет дома, а не в больничной палате! — И разрыдался. А такие крепкие мужчины плачут только тогда, когда слезы заканчиваются у женщин.
Добрый доктор «Людоедович»
Видя бессилие местных врачей, родители повезли сына в Москву. Коля попал к известному онкологу Георгию Людомировичу Менткевичу из Онкоцентра на Каширке. Мамы на этого доктора молятся, а спасенные дети быстро переделывают непривычное для них отчество доктора в удобное «Людоедович». Что к тому, как лечит доктор, не относится.
После консилиума решили попробовать получить из крови родителей стволовые клетки, которые поглотят опухоль ребенка, выстроив новую кроветворную систему. Но совместимость с родительскими клетками была невысокой: 75% у папы и 50% у мамы. Этого явно не хватало.
Но Менткевич не верил, что все безнадежно: за рубежом провели две трансплантации, когда донорами были новорожденные братья и сестры больных детей. Стволовые клетки брали из пуповинной крови младенцев. Полученные таким образом клетки — самые здоровые и лучше всего приживаются.
— Вам бы ребеночка родить, — вздыхали врачи.
Но мало кто верил, что все закончится благополучно: ведь аист в лучшем случае прилетел бы не раньше, чем через девять месяцев. А Коля таял на глазах.
И Бог услышал коллективную молитву: выяснилось, что мама уже два месяца как беременна. Просто не заметила среди бесконечной больничной чехарды. Все затаили дыхание и ждали: должны были сойтись воедино сотни важных моментов. Из-за нервных перегрузок мама могла не выносить малыша, могли быть проблемными роды, могло не хватить пуповинной крови или она не подошла бы Коле. Да и сам мальчик мог просто не дожить до рождения брата.
Малыш родился в апреле. Пуповинной крови собрали 85 миллилитров — четыре ложки. Анализы показали: клетки пересадить можно, но их не хватит. А вот если смешать с клетками папы — есть шансы на успех.
Полгода Колю готовили к главной операции его жизни: кровь младшего братика все это время хранилась в замороженном виде в Гемабанке — особом хранилище для клеток. Накануне трансплантации мама заказала в трех церквях сорокоуст за здравие сына. На третий день после пересадки мальчик попросил маму купить ему трактор, как у папы на работе. Врачи облегченно вздохнули: будет жить! Вскоре «тракторист» резво гонял по коридорам, «вспахивая» больничный линолеум под озимые.
Ботинки, как у папы
После операции прошел ровно год, и уже можно говорить о положительном результате. Новорожденный спаситель брата подрос: сейчас Саше год и восемь месяцев, и он почти на равных играет с Колей в фермеров — «высаживает» на паласе рожь и пшеницу.
В сентябре Коля пошел в первый класс. Как все нормальные дети: с метровым букетом гладиолусов, с ранцем и в черных, начищенных до блеска — как у папы! — новых ботинках. Пока мальчик на домашнем обучении, но со следующего года ему разрешат заниматься вместе со сверстниками. И тогда держитесь, учителя! Уж очень Коля похож на Тома Сойера: дня не пройдет, чтобы этот конопатый рыжик не сотворил какую-нибудь шкоду. Врачи и родные до сих пор считают это чудом, ведь, если бы не рождение младшего Саши, для Коли вряд ли бы прозвенел первый школьный звонок.
Вытирая слезы, мама мальчика рассказывает, что из Колиных соседей по отделению того центра, где сыну поставили ошибочный диагноз, до выписки не дожили больше половины детей.
На прошлой неделе в Москве Коле сделали контрольные анализы. Все хорошо. Мальчик здоров. На всякий случай в Гемабанке онкоцентра хранятся две резервные пробирки со стволовыми клетками брата-спасителя. Но врачи уверены, что Коле они не понадобятся.
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
Рак — не всегда приговор для крохотного пациента. При своевременном обращении к хорошим врачам многие дети имеют шанс на второе рождение. По данным НИИ детской онкологии и гематологии, прогнозы такие:
85% — при остром лимфобластном лейкозе,
60% — при саркоме Юинга,
70% — при нейробластоме,
90% — при лимфогранулематозе.
СПРАВКА «КП»
Каждый год в России онкологические диагнозы ставятся 5 тысячам детей. Современная терапия может спасти 60% таких больных. Из общего числа заболевших примерно четыремстам юным пациентам нужна трансплантация. В России делают всего около 50 трансплантаций в год. Могли бы больше — нет доноров!
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Георгий МЕНТКЕВИЧ, врач, оперировавший Колю: Ребенка спасли благодаря чуду и новым технологиям
— Пересадка стволовых клеток из пуповинной крови — технология, применяемая в лечении онкологических заболеваний. Обычно используют кровь из одной пуповины. Редко — из двух. Мы же первыми совместили гемопоетические стволовые клетки из пуповинной крови новорожденного с кровью другого — взрослого родственного донора. Это был отважный шаг! И пуповинная кровь была не пациента — тогда шансы были бы выше, а его новорожденного брата. Многие считают это чудом — такого в мире и правда не было. Но у меня иное мнение. Несовместимые родственные трансплантации мы делаем семь лет. Сейчас к наработкам добавился и такой положительный результат. Эта технология спасла жизни девяти детей — у всех пациентов были различные неизлечимые варианты лейкозов. Это стало возможным благодаря появлению в России гемабанков. Но их мало! Бывает так, что мы обладаем достаточной квалификацией и опытом, чтобы спасти пациента, но нет совместимых с больным ребенком доноров. И не дождавшись своего спасителя, малыш умирает.
Александра МАЯНЦЕВА
