Людмила Путина: хорошая семья для ребенка и есть хорошее государство

Что заставит российских женщин рожать детей: хорошая семья или внимание и помощь государства? Как сделать своего ребенка счастливым? Почему российские школьники не любят читать, а их родители делают детей заложниками своих амбиций? Эти и другие вопросы обсуждали в редакции «Российской газеты» накануне Международного дня защиты детей Людмила Путина и директор Института возрастной физиологии РАО академик Марьяна Безруких. Они начали эту дискуссию уже несколько дней назад в Центре развития русского языка, где прошел очередной «круглый стол» на тему «Школа без стресса».

Российская газета: Четыре года назад у нас в «РГ» вы сказали, что хорошая семья для маленького ребенка — это и есть хорошее государство. Мы хотели бы продолжить эту тему. Людмила Александровна, недавно вы вернулись из командировки?

Людмила Путина: Я была в Петербурге, где проходил фестиваль «Русское слово», его заключительный аккорд. Заодно в тот день мы вместе с губернатором Валентиной Ивановной Матвиенко и на открытии фонтанов побывали.

РГ: Не случайно мы начали разговор с Северной столицы. В июле там пройдет встреча глав государств «большой восьмерки». Известно, что будут обсуждаться три очень важных вопроса. Один из них — вопрос образования. У первых леди будет особая программа?

Путина: Как правило, в рамках «восьмерки» жены лидеров всегда обсуждают созвучный вопрос. Поэтому наш «круглый стол» тоже будет посвящен вопросам образования. И мы попытаемся, поскольку обычно задает тон принимающая сторона, еще раз поговорить о школе без стресса.

РГ: У вас большой опыт сравнения, Людмила Александровна, школы европейской и школы российской, качества образования, стандартов. Иным хочется отправить детей на учебу в Европу. Другие говорят: «Зачем? Лучше в России учиться». А вы что думаете?

Путина: Мне кажется, родители должны понимать, что они тем самым программируют отчасти будущую жизнь своего ребенка: европейскую или российскую. Все зависит от того, чего хотят родители: чтобы жили дети там или здесь? Чтобы они имели друзей там или здесь?

РГ: А качество образования где лучше?

Путина: Думаю, что качество образования везде может быть разным. Можно и в очень хорошем колледже получить плохое образование. А можно и в среднем вузе — отличные знания. Когда встал вопрос об образовании для наших детей, мы однозначно выбрали Россию.

РГ: Вы не первый год проводите молодежные программы с участием детей, подростков из России, стран Балтийского региона, Германии, Франции, Италии… Как вы думаете, наша молодежь европеизирована или нет? Это поколение более открыто миру, чем наше?

Путина: Я думаю, что да. Когда мы в Центре развития русского языка начинали молодежные проекты, я считала, что наша молодежь не очень знакома с западной культурой. Цель проекта, собственно, и была познакомить их с культурой других стран, чтобы они нашли себе друзей, поняли, что они такие же, как мы, и мы такие же, как они. Оказалось, что многие уже бывали за рубежом. Молодежь у нас достаточно продвинутая.

РГ: На одном из «круглых столов» в Центре развития русского языка вы сказали: «Чем сильнее государство и государственность, тем легче языку доказывать свою состоятельность». Как вы чувствуете, российская государственность помогает сейчас продвижению русского языка в мире?

Путина: Конечно, язык сам по себе, без государства, без государственности, вряд ли может быть сильным, мощным. Если государство укрепляется, то и язык продвигать, укреплять и развивать легче.

РГ: Во время дискуссии в Центре развития русского языка нам, журналистам, было очень интересно слушать о том, как вы относитесь к вундеркиндам. Каждый родитель вкладывает, как вы говорили, все свои нереализованные амбиции в своего ребенка. Ему кажется, что «чем быстрее, тем лучше». На днях телевидение показало, как пятилетний мальчик из Осетии уже учится в пятом классе. Кто-то говорит об этом с восторгом, а кто-то с недоумением. Как вы относитесь к вундеркиндам? Когда ваши дочери научились читать?

Путина: Моя позиция: первый класс и существует для того, чтобы детей не торопясь учили читать, считать, писать. Вот у меня двуязычные дети. А язык настолько энергоемкая вещь! И, видимо, поэтому, когда они учили параллельно два языка, чуть-чуть отставали от своих сверстников по словарному запасу. То есть, видимо, место в мозгу все-таки небезгранично… А так я ничего специально не делала, чтобы их обучать до школы чему-либо. Как мне представляется, у наших детей было счастливое детство.

Что же касается вундеркиндов, то я думаю, что это какие-то особые, нетипичные дети. Их ведь совсем небольшой процент. Поэтому ориентироваться на них в образовательном процессе вряд ли нужно. А вот учитывать, что они есть и что они продвигаются в два-три раза быстрее остальных детей, необходимо. Хотя говорят, что все дети изначально талантливы.

Марьяна Безруких: Я соглашусь, что до школы не стоит заставлять ребенка учиться, если у него нет в этом острой потребности. И обучение двум языкам сразу действительно накладывает отпечаток на формирование родного языка. И вообще главная беда нашего образования в том, что учат всему быстренько.

РГ: Сколько слов в минуту обязан читать ребенок?

Безруких: Нормы нет. И в документах Министерства образования и науки РФ не записано, что «к концу начальной школы ребенок должен читать свыше 90 слов в минуту». Но учителя требуют: быстрее, быстрее, быстрее. Зачастую с секундомером в руках.

Теперь о мальчике из Осетии. В пять лет в пятом классе? Позвольте не поверить. Возможно, он решает задачки по физике и знает что-то из географии. Но, простите, если этот ребенок будет такими темпами продвигаться по школьной программе, в восемь лет он должен будет осознать «Войну и мир»? Вот этого-то и не получится. Другой аспект: вундеркинды попадают не в свою возрастную и социальную среду. Они растут вне сверстников. И социальная, и психологическая адаптация этих детей, как правило, затруднена. Опыт показывает, что в лучшем случае вундеркинды оканчивают университет в 15 лет. А потом «тормозят». Ведь есть не только, как правильно заметила Людмила Александровна, ресурс мозга, но и эмоциональный ресурс. Постоянное эмоциональное подстегивание в итоге рано или поздно истощает ребенка.

РГ: Родительский опыт говорит: надо у ребенка разглядеть талант. Первое, что для этого делают, — покупают пианино. Вдруг будет играть хорошо? Людмила Александровна, к чему ваши девочки были склонны в детстве? Родители обязаны к чему-то подталкивать своих детей?

Путина: В раннем возрасте очень сложно, я думаю, разглядеть конкретный талант.

Безруких: Если талант есть, он проявляется, как правило, к 12 годам, а у особо одаренных — к 10-12 годам.

Путина: Я как мама просто давала детям разностороннее образование и хорошее воспитание. И никогда их не мучила. Всегда контролировала, чтобы они высыпались, были бодрыми, веселыми, чтобы они осваивали все это в хорошей физической форме.

Мне кажется, что родители действительно могут в раннем возрасте заложить лишь основу для различного рода деятельности в будущем. Наши дети занимались танцами, играли на скрипке, фортепьяно. Сейчас, например, они танцуют с огромным удовольствием.

РГ: Ваши дочери учатся в Санкт-Петербургском университете. А какие специальности они избрали?

Путина: Старшая — биологию, а младшая — японский язык.

РГ: Писали, что они у вас полиглоты. Сколько языков уже знают?

Путина: Владеют тремя языками свободно. Это немецкий, английский, французский. Кроме того, старшая изучает испанский, а младшая три года учила китайский, а сейчас начала еще и японский.

РГ: Один из журналистов «РГ» — уже дедушка троих внуков. Духовник его дочери благословил ее на пятерых. Но она юрист по образованию, а с таким количеством детей нет ни времени, ни сил делать карьеру. Вот если бы ваша дочь пришла за советом, что выбрать: карьеру или детей, — что бы вы ей посоветовали?

Путина: Я бы посоветовала определиться со смыслом ее собственной жизни. И если главный смысл жизни она найдет в продолжении жизни, в детях, тогда — рожать детей и посвящать им все свое время.

Кто-то может позволить себе взять няню, которая будет заниматься детьми, а самой работать. Опять же вопрос: хочет ли женщина, чтобы это были только ее дети? Или согласна на то, что они будут и «чуть-чуть нянины»? Передо мной тоже все время стоял выбор. Идти работать или воспитывать детей? Иногда меня спрашивают, как вы воспитали таких детей? Минута в минуту 14 лет посвятила им. Я почти не работала. Надо вам сказать, что это непростое испытание, когда женщина отказывается даже от минимальной карьеры, от общения, от коллектива.

РГ: Перед родителями рано или поздно встает вопрос отделения детей от семьи. Одни говорят, что надо детям помогать, даже когда они уже закончили вуз: устраивать на работу или в аспирантуру. Есть другая, западная позиция: чем раньше отделить, тем лучше. Где граница разумного?

Путина: Мне лично не близка ни та, ни другая точка зрения… И отправлять ребенка из дому на все четыре стороны, думаю, неправильно. И держать его при себе до старости плохо. Наверное, это психологический вопрос. На самом деле дети могут продолжать жить с вами под одной крышей и при этом быть самостоятельными. А могут сбежать от родителей в другой город, но всю жизнь оставаться на привязи.

РГ: Вернемся к школе без стресса. Дайте совет, как сделать так, чтобы школьник, несмотря на бешеные нагрузки, просыпался счастливым?

Безруких: Нужно правильно его будить. Если с утра мы его дергаем — быстрее вставай, ешь, одевайся, — то день ребенка начинается со стресса. Как потом быть счастливым? Попробуйте так: за полчаса до подъема подойти и сказать несколько ласковых слов: «Солнышко, дорогая, любимая! Доброе утро! Тебе скоро вставать, но ты можешь еще поваляться». Вот уже и счастье!

РГ: Ни для кого не секрет, что многие родители нанимают репетиторов. Переход из школы в вуз порой очень болезненный: программы не всегда стыкуются. Как совместить 10 уроков в день и занятия с репетиторами?

Безруких: Дети ищут выход из этой ситуации сами. Могу привести пример своей внучки, которая в 9-м классе ушла в экстернат. Это посещение школы два раза в неделю и индивидуальная работа в необходимом тебе темпе. Другой выход — профильное обучение в старшей школе.

РГ: Вот вопрос Елены Воробьевой из Калининграда: «Мой сын десятиклассник. Уже отчаялась когда-либо приохотить его к чтению. Что только не перепробовала. Вплоть до постраничного денежного поощрения. Воспринимает как наказание, тяжкий труд. Литература в школе ненавистный предмет. Экранизацию литературных произведений смотрит с удовольствием. Даже такие сложные, как «Идиот», «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго». Может быть, побольше снимать сериалов по классическим произведениям и разрешить в школе разбирать и проходить кинематографические версии?». Как приучить ребенка к чтению?

Безруких: Особенно важно правильно научить ребенка читать. Если мы начинаем его торопить, он успевает схватить взглядом только две-три буквы, а дальше взгляд убегает вперед. Поэтому слово ребенок попросту угадывает. Угадал — хорошо, а если нет, вынужден вернуться к началу. Это бесконечное движение глаз челноком, во-первых, быстро утомляет. А во-вторых, малыш теряет смысл прочитанного. И в итоге интерес к книге.

РГ: Сейчас можно прослушать всю школьную программу по литературе, включая «Войну и мир», на компакт-диске. Вам приходилось когда-либо так слушать литературное произведение?

Путина: Да. В свое время я покупала аудиокассеты. Кстати, моей младшей дочери нужно было сдавать литературу при поступлении в вуз. Так она все прослушала на дисках. Просто не успеть было все прочесть за год.

Но ценность чтения неоспорима. Именно чтения книг. Как некая альтернатива СD-диски подходят, но книгу ничто заменить не может.

Сейчас до 40 процентов молодежи не читают. Возможно, они не осознают пока еще ценности чтения. Но не научившись читать в детстве, не получится это сделать и во взрослом возрасте.

РГ: В десятом классе можно научить читать?

Безруких: Мы хотим, чтобы нечитающий ребенок сразу прочитал «Войну и мир». А для начала, для «аппетита» это должно быть короткое и увлекательное чтение. Возможны ли сокращенные варианты? Весь мир идет по этому пути. Мы долгое время смеялись и говорили, что это какой-то примитивизм и в нашей читающей стране, где стопроцентная грамотность, это немыслимо. На самом деле как альтернативный вариант, если мы хотим хотя бы приучить к чтению, подойдут и сокращенные варианты, и комиксы.

Путина: Я сейчас подумала, почему мои дети читают? Они очень много читают. На разных языках причем. Я с благодарностью вспоминаю их учительницу литературы в немецкой школе. Всего-то раз в неделю было 45 минут литературы и 45 минут русского. Но у педагога была своя метода, и она ухитрилась научить читать, привить им любовь к чтению.

Что она делала? Брала произведение, например, Пушкина и разбирала с детьми стиль письма, учила вычленять в огромном пласте русской литературы именно Пушкина. Узнавать великого поэта. Затем также и с другими писателями.

Безруких: Когда читаешь книгу, ты получаешь удовольствие от текста, от слова, от красоты фразы. С Пушкина, кстати, и нужно начинать учить ребенка воспринимать русскую речь. Причем в любом возрасте. Он настолько мелодичен, красив, богат.

РГ: Юлия Карманова, директор средней школы 56 города Кемерово пишет: «В 2003 году наша школа благодаря реализации программы «Библиобраз», которую курирует Людмила Александровна Путина, получила 10 томов «Исторической энциклопедии». Планируется ли в ближайшее время осуществить нечто подобное? Маленький библиотечный фонд у школ — одна из самых серьезных проблем. На его пополнение в учебных заведениях не хватает средств, а перекладывать данные затраты на плечи родителей считается неправильным».

Путина: Программа продолжается. В 2007 году снова будет фестиваль «Библиобраз». В рамках этого фестиваля мы делаем упор прежде всего на школьные библиотеки, чтобы он не стал очередной книжной ярмаркой. И все время в Центре развития русского языка вынашиваем планы, как пополнять школьные книгохранилища. Когда задумывали «Библиобраз», были идеалистами: сделаем этот фестиваль, привлечем внимание предпринимателей, и на местах найдутся люди, которые будут покупать книжки в школьные библиотеки. Или, к примеру, новую мебель. Пока этого, к сожалению, не произошло.

Безруких: Надо привлекать и попечительские советы школ. Они имеют немалые фонды. Важно подумать, куда эти деньги можно потратить.

РГ: Еще один вопрос от наших читателей. Асиет Каряева из Краснодара, заместитель директора гимназии спрашивает: «Как вы считаете, может быть, стоит отменить оценки по таким предметам, как музыка, изобразительное искусство, физкультура? Допустим, мальчик отличник, но толстенький, не поет или плохо бегает, и это его очень сильно травмирует».

Путина: Решать специалистам, отменять ли оценки по творческим предметам. Хотя совершенно согласна, что проблема есть. Что же касается оценочной системы, мне очень нравилось, как ставили отметки в немецкой школе. Оценка была не за незнания, а за знания. У нас же все наоборот. Если ребенок сделает одну ошибку — ему уже «четыре». А еще одну — «три». А то, что он все остальное знает, это никого не интересует. В немецкой школе ставится за «процент». Допустим, если 75 процентов текста верно сделано — это «отлично», по-немецки «единица». А за 50 процентов знаний ребенок получит «удовлетворительно», по-немецки «три».

У ребенка есть шанс заработать хорошую оценку. И тогда это снижает стресс. Оценка в школе, конечно же, нужна. Без нее не обойтись. Давайте эту мысль с вашей помощью продвигать. Начнем оценивать знания, а не незнания. Просто нужно в сознании перевернуть представление об оценках. Кстати, учителя на первое место в своем учительском опросе ставили отсутствие права на ошибку. Так откуда это право возьмется, если детям не даем права на ошибку?

Безруких: Действительно, наша школа делает акцент на «неправильно сделанное». Мы его подчеркиваем красным карандашом. И снижаем оценку за исправленную ошибку. Кстати, и системы, когда всему классу сообщаются результаты контрольной работы, тоже нет нигде в мире.

РГ: Сейчас очень многие родители критикуют школьные учебники: дескать, они занудные, плохо иллюстрированы. Вас устраивали учебники, по которым учились ваши дети? Наверное, есть возможность сравнить наши учебники и немецкие. Есть разница?

Путина: Конечно, есть. Кстати, в немецкой школе учатся не только по учебникам. На уроке по истории давался, допустим, документ, написанный Бисмарком. И нужно было объяснить, почему этот документ принадлежит именно Бисмарку. То есть учебник был постольку-поскольку. Меня это поначалу как-то удивляло: мы же привыкли по-другому. Параграф прочитал — ответил.

РГ: Помните, Людмила Александровна, в нашем Центрально-Азиатском представительстве в Бишкеке мы вместе дискутировали с учителями русского языка. Тогда кто-то заметил: в нашем учебнике школьнику задают вопрос — в каком году произошла французская революция? А во французском: почему произошла французская революция? И тем не менее, Марьяна Михайловна, ведь учебники сегодня потяжелели? Первоклашки буквально сгибаются под их ношей.

Безруких: Есть норма: общий вес учебников в портфеле для начальной школы должен быть не более двух килограммов.

РГ: Мы говорим о школе счастливого дня и не можем обойти вопрос о взаимоотношении учеников и учителей. Какие самые острые выражения может позволить себе учитель в общении с детьми?

Путина: Мне кажется, учитель вообще не может позволить себе «выражений». Взаимное уважение этого не предполагает. Нельзя переходить на личности, а «выражение» — это, как правило, уже переход на личности.

Безруких: Совершенно согласна. Но нужно, наверное, помнить, что для ребенка важно не само слово, а взгляд учителя, его интонация, которые порой говорят больше, чем слова. Приведу пример. У нас много медлительных детей в школе, и если учительница даже ласковым голосом, но пять раз за урок говорит: «Петя, мы опять тебя все ждем», — это огромный стресс для мальчика Пети. Который успеть не может. И начинает волноваться. Когда-то мы проводили специальное исследование: сколько замечаний учитель может сделать за урок. Оказалось, до 28.

РГ: На каждого?

Безруких: Нет, всего 28. Однако на самом деле это на каждого. Потому что любое замечание учителя — это замечание каждому ребенку в классе. И он вздрагивает. И если говорить о школе без стресса — это прежде всего школа без замечаний.

РГ: Людмила Александровна, вы в будущее смотрите с оптимизмом?

Путина: Я думаю, каждый гражданин переживает за нашу страну. Что будет? Будет ли продолжаться стабилизация в социальной сфере, в экономике, ее рост, оживление культурной жизни? Продолжит ли наша страна двигаться по пути демократизации общества? Если в стране все будет хорошо, и у нас все будет хорошо. А будет все хорошо.

РГ: Если бы вы были абсолютно свободным человеком, какой бы город для жизни вы выбрали?

Путина: Мне ближе Москва.

РГ: Владимир Владимирович говорил, что, готовя Послание Федеральному Собранию, обсуждал многие вопросы, в том числе демографические, со многими специалистами. А вы вместе обсуждали?

Путина: Нет. Рабочие вопросы он со мной не обсуждает. Насчет демографии мы, конечно, говорили, но так, на бытовом уровне. Я услышала Послание вместе со всеми людьми в стране. Он сам его писал. Писал долго, но не дома — в Кремле. И когда накануне он дома еще раз просматривал его, если бы я подошла в этот момент к столу и попыталась заглянуть, он, скорее всего, вряд ли с этим согласился бы.

РГ: Не кажется ли вам, что акцент сегодня сделан в школе на технологию обучения? Оценки, нагрузки. Хотя в 12 лет ребенку важно, может быть, не так быстро читать и не так много знать, а уже быть адаптированным к обществу. Понимать, дружить, научиться ссориться, научиться биться за себя…

Путина: Я с вами согласна. Мне кажется, что у нас сейчас столько проблем, и то, что школа должна заниматься воспитанием, абсолютно верно. Но как это сделать, осуществить?

Безруких: У нас разработаны две образовательные программы. Первая — «Разговор о правильном питании», которая дает представление о культуре здоровья, что чрезвычайно важно и чего в обществе нет. А вторая — «Учись понимать себя», где есть рабочие тетради «Учусь понимать себя», «Учусь понимать других», «Учусь общаться», «Учусь властвовать собой».

РГ: Это факультативно или для каждой школы?

Безруких: Факультатив. Школы используют этот материал по-разному: кто-то как классные часы, кто-то в цикл ОБЖ вставляет, кто-то проводит это в летних лагерях. 28 регионов уже работают. И самое главное, что удается сделать при помощи этой программы, — объединить родителей, учителей и детей. Потому что есть, например, такое задание: ребенок составляет карту настроения. И представьте: вы родитель, смотрите за неделю карту настроения у ребенка. Оранжевое настроение — понедельник, вторник, среда, четверг, пятница. А суббота и воскресенье — черные. Это значит, что ему плохо дома.

РГ: Сейчас идет компьютеризация школ, повальное подключение их к Интернету. Но многие специалисты говорят, что Интернет и компьютер отталкивают детей от книги. Интересно, а ваши дочери много времени проводят в Сети?

Путина: Они начали заниматься компьютером где-то с 14 лет. К ним приходил преподаватель и два года обучал. Сейчас они очень хорошо умеют им пользоваться. Прекрасно освоили клавиатуру и на английском, и на русском.

РГ: Продвинутые пользователи?

Путина: Да. В 14 лет я разрешила им сесть за компьютер чисто интуитивно. Но сейчас, когда я общаюсь с Марьяной Михайловной и с другими учеными, я понимаю, что к этому возрасту формируется как раз левое полушарие мозга. «Общаются» они с колоссальной скоростью, конечно, активно пользуются и Интернетом. Но при этом читают книги. Сажать, на мой взгляд, ребенка в 7 лет к компьютеру вредно для здоровья, для его развития.

РГ: Марьяна Михайловна, что считают физиологи?

Безруких: Азам работы за компьютером, к сожалению, не учат. Посадили — и работайте. И это бессистемно. И порой учебники просто впрямую переводятся в компьютерную форму. Первый учебник, который я увидела в Интернете, был… букварь. И было это сделано следующим образом: заутробным голосом диктор, к примеру, говорит: «Это пенал». Пенал светится. «Это ручка». Ручка светится. «Это тетрадь». Светится тетрадь…

Я спрашиваю разработчиков: «А вы понимаете, что уже после «тетради» ребенок не сможет ничего воспринимать? Он не может 17 раз подряд слышать — «это…». Нет, говорят, мы этого не знали. Мы учебник переводили.

РГ: Как вы думаете, женщина будет рожать, когда у нее хороший муж или когда она живет в хорошем государстве? Многие читательницы говорят: я бы опиралась прежде всего на мужа.

Путина: И на государство непременно…Столько внимания было уделено женщине в Послании президента. Государство уже поддержало женщин. Все мои приятельницы собрались рожать. Ведь женщине нужно что? Внимание. Я почему сказала, что государство главнее здесь, чем муж? Потому что женщине природой заложено родить и вырастить детей. И как говорят, против природы не попрешь. И поэтому, если у женщины есть условия родить ребенка, она это будет делать. Поэтому мне кажется, что нужно создавать условия. Государство может создавать для этого условия.

РГ: Извините, а вы счастливый человек? И что в вашем понимании счастье?

Путина: Счастье — это, наверное, движение навстречу друг другу. Не важно, в каком общении. Мужчина — женщина. Человек — государство. Родители — дети. Движение навстречу друг другу.

РГ: Значит, можно сказать, что сегодня мы с вами счастливы?

Путина: Конечно.