Девочка повесилась из-за перевода в другой детдом
Сироту нашли вечером 13 ноября во дворе жилого дома. Зоя Бабина повесилась из-за одиночества и насмешек в новом коллективе, куда ее перевели два месяца назад из родного села. Вместо предсмертной записки у директора детдома осталось написанное два дня назад заявление девочки с просьбой отправить ее обратно в Тавреньгский детдом Коношского района. Детская мольба, которую взрослые не услышали, «не успели рассмотреть». Ведь решения о переводе воспитанников не входят в компетенцию директора, а могущественные чиновники на мнение детей просто не обращают внимания…
В «ЭЛИТУ» ПРОТИВ ВОЛИ
— Зойка была добрая, скромная и домашняя, — вспоминает девочку ее подруга из сельского детдома. — Любила шить, рисовать. Ей не нужен был этот «элитный кадетский класс» в Архангельске! Ехать туда должны были другие девочки — боевые и шустрые. А когда выяснилось, что они дышат клеем, решили послать Зою. Она не хотела, но со взрослыми не поспоришь. Уговорили… Из Архангельска она постоянно звонила. Просилась обратно, потому что там у нее не было друзей. Здесь она никогда бы такого не сделала. А там, видно, за себя постоять не смогла. Ведь в детдомах принято «чморить» новеньких, не общаться с ними…
В чиновничьем списке причин переводить или не переводить детей из одного учреждения в другое понятия «чморить» нет. Очень сложно учесть интересы ребенка, когда он не личность, а «единица» в базе усыновления, без особенностей и привязанностей. «Глаза: зеленые, волосы: темно-русые, характер: замкнутая» — вот все, что сказано в базе о Зое. Просто одна из десятков тысяч сирот, которые, кажется взрослым чиновникам, везде «одинаковы»…
Для Зои смена сельской жизни на военную форму оказалась непосильной ношей.
В Тавреньгском детском доме Зоя прожила четыре года, с тех пор как маму-алкоголичку лишили родительских прав. Новость о том, что Зоя покончила с собой, потрясла местных детей. Они говорят: «Она никогда не задумывалась о самоубийстве! Зачем? У нее все было хорошо, в конкурсах всегда участвовала, со всеми дружила…» Здесь все было привычно с детства: лес, речка, непутевая мама в соседнем селе, тот же, что и дома, деревенский быт, коровы, поросята, огород…
И вдруг — многомиллионный Архангельск: многоэтажное казенное учреждение, военная форма, будущее «работника уголовно-исполнительной системы»… Кому пришло в голову так резко ломать судьбу ребенка, да еще против его воли, непонятно. Ясно одно — хотели как лучше. Ведь элитные кадетские классы были созданы в детдоме № 6 «для лучших». Отобрали всего шестьдесят ребят со всей области! Никому из чиновников в голову не приходило, что кто-то из «счастливчиков» не оценит такого шанса!
Конечно, по факту смерти проведено расследование. Вывод: самоубийство на нервной почве. «Она просто очень тосковала и хотела домой», — говорят дети. Но иногда «тоски» бывает вполне достаточно, для того чтобы сделать решающий шаг. Особенно если ты — детдомовец.
«ПОЧЕМУ ВЫ ИГРАЕТЕ НАШИМИ СУДЬБАМИ?»
Я бы тоже, наверное, не стала искать виновных, если бы не детские письма, полученные мною накануне из той же самой Архангельской области. Мне, как ведущей рубрики «Ищу маму!», написали воспитанники Емецкого детского дома — такого же маленького сельского учреждения, как то, в котором поначалу жила Зоя. Емецкий детдом расформировывают, детей раскидывают по другим учреждениям, а здание отдают под детсад — и экономия бюджета, и польза… Но как быть с тем, что дети не хотят переезжать? Ведь по закону у ребенка старше десяти лет спрашивают согласия на усыновление. Тут то же самое — смена места, окружающих…
У Иры, Гены и Леши из тюрьмы вышла мама, она обещала забрать детей на каникулы. Они были так счастливы. Теперь шансов нет — мама не поедет в такую даль.
«…Умоляю, не дайте закрыть дом! — пишет 12-летняя Вера. — Здесь моя лучшая подружка, которую увозят в другое место… И моя крестная мама, единственная мама, которую я больше не вижу… А там над нами будут смеяться, как всегда смеются над новенькими. Я не привыкну!»
«…У меня здесь семья, и я могу к ним ездить на каникулы, а там я останусь совсем один… Не увозите!» — просит 10-летний Илья.
«…Почему вы, взрослые, играете нашими судьбами? А о нашей душе вы подумали? Я не хочу уезжать!» — это строки из письма 14-летней Кати — самые гневные, потому что девочка старше других и сделала вывод, что всем на ее чувства плевать. Как, возможно, перед смертью сделала его и Зоя Бабина… Это не я «провожу параллели». Дети сами жалуются, что они «не выдержат», что «не будут так жить». А их шефы уговаривают меня не приводить в газете письма с угрозой самоубийством, потому что «детей затаскают по психиатрам».
В элитные кадетские классы архангельского детдома № 6 были отобраны 60 лучших детдомовцев области. Среди них была и Зоя (она обведена кружком).
ИЗ МАЛЕНЬКИХ «ПРИЮТОВ» — В КАЗАРМЫ!
Пытаясь понять, что происходит, я позвонила в детдом. Запуганные воспитатели с грустью подтвердили, что их расформировывают, но комментировать отказались: «Все решает Департамент образования!» Я отыскала волонтеров-общественников, помогающих детдому в Емецке.
— Ужас, что творится! — вздыхают они. — На днях к ним приезжали из управы, расписывали, насколько лучше будет в тех детдомах, куда их переправят. На следующий же день было семь побегов! Притом бежали те, кто раньше вообще никогда этого не делал, — к родным. Еле вернули всех… Дети на взводе, агрессивны, начались конфликты! Постоянные слезы и истерики. Ночью устраивают дебоши и доводят нянечек. Я спросила зачем, говорят: «Они нас предали, потому что не смогли отстоять!» Просто их один раз уже предали в детстве. И новую вынужденную смену всего, к чему привыкли, они воспринимают как очередное предательство… И при этом управа обвиняет во всем воспитателей! Мол, «не держат ситуацию под контролем»! Но это не только у нас так. Только в Архангельской области закрывают еще два детдома и коррекционную школу. Вы поговорите с людьми…
Я кинула клич и в течение двух недель получила кучу писем от детдомовцев и помогающих им волонтеров с просьбами обратить внимание на проблему и спасти их. Из всех областей! Тамбовская область — закрыто шесть учреждений, Ленинградская — четыре закрыто, еще четыре готовятся к закрытию, Калужская — закрыто пять детдомов, Белгородская — три… Дети рассылают слезные письма губернаторам и президенту с просьбой не ломать им жизнь. В ответ лишь рапорты чиновников о том, что «благодаря активной работе властей по распределению сирот в семьи в области их закрыты почти все детдома». На деле же сирот не стало меньше. Просто маленькие семейные детдома слили в большие, казарменные. Хотя вся педагогика зиждется на правиле, что только воспитание в малых коллективах дает реальные плоды. И если, по статистике, лишь 10% детдомовцев ведут нормальную жизнь, а не спиваются и не сидят в тюрьме, то это те самые выходцы из маленьких детдомов, где воспитателей зовут мамой и по вечерам вместе пьют чай. Те самые типа Емецкого, которые сейчас повально закрываются.
— Переполненные казенные детдома — это прямой путь на зону! — возмущаются волонтеры закрытого Полотнянозаводского детдома. — Наши подшефные, живя «семьей» из сорока человек, следили друг за другом, и даже не курил никто. А теперь детей перевели в огромный детдом, где проживают несколько сотен чужих друг другу детей. Само собой, они там уже не только курят…
— У нас были в основном «неусыновляемые» дети с тяжелыми диагнозами, — вздыхают шефы закрытого Ермолинского специализированного дома ребенка. — И наши специалисты вытягивали самых безнадежных. А теперь их отправили прямиком в дом инвалидов, лишив шанса на полноценное будущее.
И такие истории — за каждым расформированным детдомом. Ни одного, который закрыли бы из-за того, что в нем действительно не осталось воспитанников!
Отрывок одного из писем с мольбой о помощи из Емецкого детдома, которые были получены редакцией «КП» накануне самоубийства Зои.
ДЕТДОМОВ МЕНЬШЕ, А СИРОТ СТОЛЬКО ЖЕ
А началось все с… Послания президента Федеральному собранию в 2006 году, где шла речь о растущем количестве детдомов в России. С высокой трибуны прозвучало: а может быть, попробовать больше устраивать сирот в семьи, где бы они нормально росли и воспитывались?
Чиновники тут же развернули бурную деятельность. Чтобы потенциальные родители активнее разбирали сирот, появилась куча госпрограмм, поддерживающих принимающие детей семьи. Подняли зарплату «родителям».
Но даже так распихать детдомовцев по семьям оказалось непросто. Голые цифры: в 2008 году в семьи было отдано 130 тысяч сирот, но за тот же год детдома снова пополнились 120 тысячами новых воспитанников. Немалая часть этого пополнения — повторные отказники, то есть приемные дети более восьми тысяч родителей, которые соблазнились взять сирот на воспитание и не потянули.
Пошли разговоры: программа по устройству детей в семьи недоработана. Ведь многие из тех восьми тысяч брали детей просто ради повышенных «родительских зарплат». Накопили, на что хотели, и детей — обратно в детдом. А повторный отказник — это уже дважды не верящий взрослым ребенок, вдвойне покалеченная психика…
Короче, радоваться тому, что «институт приемной семьи победил российское сиротство», рано. Соответственно рано и закрывать якобы ненужные детдома. Но государственная машина не остановилась! В 2006-м Министерство здравоохранения и социального развития, тогда еще под предводительством Зурабова, поставило себе планку в ближайшие годы расформировать почти все детские дома. «В России через шесть-семь лет не должно остаться детдомов в их нынешнем виде», — заявил министр во время селекторного совещания с руководителями органов исполнительной власти субъектов Федерации по вопросам обустройства жизни сирот. И региональные чиновники рады стараться, совершенно несправедливо ставя равенство между понятиями «в области не осталось детдомов» и «в области не осталось сирот». Зачем же это делается, если все всё понимают?
СЭКОНОМИЛИ НА СЛАБЫХ
Возможно, виной всему — слепое рвение во что бы то ни стало исполнить волю президента. Но есть и более прозаичная причина — таким образом власти экономят бюджетные средства.
Как сказала мне одна из воспитательниц: «Вам не остановить это, ведь речь идет о деньгах… Не надо платить воспитателям, обслуживающему персоналу, не надо тратиться на воду и электричество. Кроме того, освободившиеся здания сдают, и бюджет получает не расходы на содержание детдома, а доходы».
Недвижимость — серьезный аргумент. Например, бывший директор Полотнянозаводского детдома Любовь Филиппова, обращаясь в Госдуму, открыто заявляла: «Все дело в нашем старинном купеческом особняке, кому-то потребовалось это здание…» Ее не послушали.
В Новосибирске на этой почве разгорелась целая война с пикетами в защиту закрытых детдомов. Прокуратурой была даже проведена проверка. Вывод прокурора: «Истинной причиной реорганизации детдомов было удовлетворение потребностей населения в местах в детских дошкольных учреждениях». Проще говоря, места для детсадов освобождали, как в том же Емецке, про который я писала выше. Еще прокурор заметила: «Около ста зданий, в которых ранее располагались детские сады, используются не по целевому назначению коммерческими организациями, но их никто не тронул». То есть проблему решили за счет самых слабых, тех, кто не приносит дохода.
Я полностью согласна, ребенок должен жить в семье! И здорово, что правительство озаботилось этой проблемой. Но людей невозможно заставить усыновлять детей, поставив их перед фактом, что «товар возврату не подлежит, потому что детдом закрыт». Общество можно только воспитать, а это не делается ударными темпами пятилетки.
Напоследок еще письмо воспитанницы одного из детдомов: «…помню, как нас увезли в детский дом. Остригли. Бабушка и дедушка нас часто навещали. Иногда даже, протрезвев, приезжали мама и двоюродный брат. Через год нас перевели в другой детский дом. Брата и маму мы больше не видели. А бабушка стала реже приезжать, потому что далеко. Теперь и этот детдом расформировали, и нас отправили еще дальше. Бабушка больше не ездит… Теперь мы одни, мы сироты». Вам не напоминает это письмо знаменитый дневник блокадницы Тани, у которой один за другим умирали родные? Но тогда была война…
Господа чиновники, за что же вы так с детьми?!
В КОРИДОРАХ ВЛАСТИ
«Мы поторопились закрыть детдома». К такому выводу пришли участники «круглого стола» «Как государство защищает государственных детей», который прошел в Госдуме еще летом.
«Круглый стол» обсуждал доклад уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина. Прозвучала страшная цифра — «8000 повторных отказников» и фраза: «Общество не должно терпеть «игры в детей».
На официальном уровне признали, что яростное насаждение прекраснодушной идеи «усыновление — модно» требует доработки, потому что споткнулось о людскую меркантильность. Были заданы логичные вопросы: кто просчитал нравственные и экономические последствия закрытия детских домов? Почему так мало было общественных дебатов в регионах, где детские дома закрываются по неизвестным причинам?
«У ребенка в детдоме была «семья»: друзья, братья, сестры, — говорила депутат Госдумы Нина Останина. — И теперь ему некуда вернуться, потому что детдом поторопились закрыть, дабы отчитаться: проблема детей-сирот решена. Это страшно!»
Все соглашались. И что в результате? Поговорили и разошлись. А кампания закрытия детдомов продолжилась.
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
В России сегодня более 260 тысяч детей-сирот. Они живут примерно в 3500 сиротских учреждениях, на содержание которых тратится более 35 миллиардов рублей в год.
МНЕНИЕ ПСИХОЛОГА
Комментирует сложившуюся ситуацию Татьяна ГУБИНА, психолог детдома № 37 Москвы, ведущий консультант Школы приемных родителей: «Мы растим перекати-поле!»
— Разрыв привязанности — одна из самых серьезных травм. У ребенка, который живет в детском доме, уже было в жизни много потерь. Тем ценнее привязанности, которые удалось снова вырастить, — друзья, любимые воспитатели, своя кровать, стол с памятной царапиной, вид из окна… И тут его берут, как вещь, и перемещают. Не в новую семью, где ждали бы именно его. А в пугающую неизвестность, в чужие холодные стены, в еще один казенный дом. Одинокий, оторванный от тех, к кому он привык, ребенок в этот момент теряет все! В очередной раз рушится жизнь.
Если у человека постоянно что-то отнимать, то рано или поздно он перестанет на это реагировать. Нет ничего — и не надо. Происходит «переоценка ценностей» — ничего не имею, ничем не дорожу. Ни людьми, ни вещами. Мне никто ничего не должен, так и я никому ничего не должен. Перекати-поле. А потом мы удивляемся и не понимаем, почему такой большой процент выпускников детских домов не могут создать свои семьи, оставляют своих детей, теряют работу, не умеют обустроить жилище.
КОММЕНТАРИИ СПЕЦИАЛИСТОВ
А министры-то не знают!
При этом, несмотря на все описанные нами вопиющие факты и шум в среде волонтеров, министерства, отвечающие за сиротские учреждения, утверждают: «Никто команды не давал!» Вот комментарии чиновников из…
…Минобрнауки
— Мы категорически против того, чтобы закрывались детские дома! — заявила директор Департамента молодежной политики, воспитания и социальной защиты детей Алина Левитская. — Мы призываем взвешенно относиться к системе патроната, и наше министерство будет всячески помогать детским домам. Мы не требуем с чиновников на местах отчетности по их закрытию, поэтому не понимаем, откуда это все идет.
…Минздравсоцразвития
— Мы принимаем меры по развитию форм семейного устройства детей-сирот, но речь не идет о планомерном сокращении домов ребенка, — сообщили нам в пресс-службе Минздравсоцразвития. — Причины закрытия могут быть разными. Большое внимание уделяется условиям проживания детей, и несоблюдение требований вполне может стать причиной для закрытия Дома ребенка и перевода детей в учреждение с лучшими условиями. Кроме того, существуют нормы, по которым на определенное число детей полагается определенное количество специалистов. И если Дом ребенка малокомплектный, то региональные власти имеют право самостоятельно принять решение об объединении учреждений.
ОТ АВТОРА
Вырисовывается какая-то странная картина. «Головы» — министерства — не знают, а «руки-ноги» — региональные власти — делают. В медицине такой казус называется «поражение центральной нервной системы». И у меня ощущение, что в нашей государственной системе развилась подобная болезнь. Конечно, существуют документы о разграничении полномочий между федеральным центром и регионами, которые дают право местным властям многое решать самостоятельно. Но, если я правильно понимаю, принимать эти решения они имеют право только в русле общей, продиктованной министерствами, политики. Что-то я не вижу «русла», в которое входит экономия на рыдающих и умоляющих оставить их в покое детях.
Мало того, на днях премьер-министр на встрече с сотрудниками детских воспитательных учреждений сказал: «Хоть возможности государства и ограничены, но это направление (проблема российского сиротства. — Я. Т.), где жалеть денег нельзя!» Остается надеяться, что министерства выполнят данные нам обещания разобраться с каждым случаем закрытия в отдельности и сообщить нам о результатах.
